Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина

Лайонел всё не объявлялся. Не письма, не ворота распахнутые его шагом, не низкий голос за спиной — пусто. Я гнала из головы картинки и доводы, разбирала с учителями расписания, заезжая днем в школу, смотрела с детьми новые книги, терпеливо объясняла Даниэлю, почему сжигать заклятия на музыке — это «нет», а «да» — сидеть ровно и не дёргать ножкой в такт барабанам. Адриана вела себя тихо, но в тишине её было больше, чем слов. Она задумчиво дольше смотрела на пруд, ещё внимательнее надевала перчатки на урок этикета, а ночью, я уверена, десять раз пересчитывала какие-то письма в шкатулке. Я не спрашивала. В четырнадцать давление правдой иногда хуже, чем лекарство.

Подкралось время отъезда Ники. Его тётя прислала короткую записку: «Деньги и рекомендательные письма получены. Академия ждёт. Благодарим за всё». Король, как и обещал, устроил мальчишке место в лучшей академии — там, где умных ценили не менее родовитых.

Собирали Ники всем домом. Мария приехала в поместье и носилась, как в тот первый год, когда он жил у нас мальчишкой-воробьём: то пирожки заворачивает, то шапку суёт, хоть за окном тёплая осень. Кайонел явился, поставил в прихожей свою нескладную фигуру и почему-то принялся подтягивать Ники к воротам, как на смотре рекрутов: «Плечи! Спина!» Ники смеялся. Даже Евграф выглядел чуть мягче обычного, хотя строгость у него, кажется, вплетена в жилет.

Еще и Эдрик приехал проводить своего «соперника». Он притянул шляпу на затылок, руки в карманы, вид равнодушный, но глаза — двумя шагами раньше всех. Я отметила это для себя.

А вот моя Адриана смотрела на Ники такими глазами…. Тихая, собранная, с непокорной прядью у виска. Эдрик — молодой герцог, юный шпион, он спорил со мной по учебной части и вообще моментами даже был полезен. И влюблялся, похоже, без спроса. Ревность он прятал под колкостями — как многие мальчишки, которым кажется, что от слов шрамы меньше.

Мы вышли всей ватагой ко двору — к экипажу, который должен был отвезти Ники к городскому порталу. Охрана от Олексиона уже стояла у ступеней.

Ники подошёл ко мне первым. Вырос. Всё ещё тот самый мальчик, которого я когда-то забрала с улицы — худой, голодный, с острым взглядом и слишком большой честностью для уличной жизни. Но теперь — крепкий, ровный, уверенный в походке.

— Катрин, — сказал он и вдруг обнял меня. Сильно, по-взрослому. — Спасибо. Если бы не вы тогда… я не знаю. Я бы… — он сглотнул, а я почувствовала, как что-то в горле предательски дёрнулось. — Вы нашли мою семью. Вы — моя семья. Для меня вы… как мать.

Я чёрт знает как держалась, чтобы не расплакаться прямо ему в спину. Обняла, погладила по плечу…

— Пиши, — сказала я, и голос всё равно предательски дрогнул. — Сразу, как приедешь. Потом — раз в неделю, а лучше чаще. Мы будем стараться навещать тебя на каникулах. И знай: здесь тебя всегда ждут.

— Знаю, — улыбнулся он. — И… я постараюсь не подводить.

— Подводить — прерогатива взрослых, — вздохнула я. — Тебе нужно просто жить и учиться.

Он кивнул и сделал шаг к Даниэлю. Они встретились взглядами, как мужчины, которые ещё не стали мужчинами, но уже понимают, что это значит.

— Давай без глупостей, — коротко сказал Даниэль, протягивая руку. — Пиши мне отдельно. Если там будут… неприятности — скажешь мне. Не всегда маме.

— Скажу, — так же коротко ответил Ники и крепко пожал ему ладонь. — И ты не поджигай всё подряд. А то приеду — и у нас вместо школы будет один большой костёр.

— Это угроза или обещание? — усмехнулся Даниэль. Они ухмылялись одинаково — это было странно и спокойно.

Эдрик подошёл следующем.

— Ну что, — сказал он, сдвинув шляпу на лоб. — Увидимся очень скоро. Не расслабляйся. Академия одна и та же — я к тебе наведаюсь. Проверю, как ты там не позоришь нашу школу.

Это прозвучало ехидно, но не ядовито. Ники усмехнулся, потянулся и пожал ему руку. Крепко. Эдрик оценил, уголок рта дёрнулся вверх.

— Не сомневаюсь, — ответил Ники. — И не опаздывай на пары. А то мне за тебя краснеть.

— За меня никто не краснеет, — хмыкнул Эдрик и метнул взгляд туда, где стояла Адриана, — кроме некоторых.

Я сделала вид, что не заметила. В четырнадцать не бывает политкорректности чувств. Бывают резкие слова и такие же резкие перемены лица.

И вот — Адриана шагнула вперёд. Пальцы у неё дрожали так, что я видела это с двух шагов. Она расправила плечи, как мы учили, подняла подбородок и… споткнулась о собственный язык.

— Ники, — начала она слишком официально. — То есть… я хотела… — Она покраснела от воротника до кончиков ушей, щеки заалели так, что мне захотелось сунуть её куда-нибудь в тень. — Я хотела сказать… удачи. И чтобы… чтобы всё было хорошо. И чтобы ты… вернулся. Скорее. Ну… не очень скоро, потому что… учёба… важна… — она зажмурилась на секунду и выдохнула. — Я запуталась.

Ники улыбнулся так тепло, что я впервые за утро не тревожилась. Он достал из внутреннего кармана маленькую коробочку, покрытую тёмным деревом.

— Это тебе, — сказал он. — Я заказал у мастера в городе. Сам придумал. Ну… почти сам.

Адриана взглянула на меня, будто спрашивая разрешения, и я кивнула. Она открыла коробочку и застыла.

Внутри лежал тонкий серебряный кулон — лист нашего вяза из сада. Такой же, как тот, под которым они прятались от летнего дождя два года назад, когда Даниэль с мальчишками устроили «пожарную тренировку». По жилке листа тянулась узкая вставка из обсидианового бриллианта. На обороте было выгравировано крошечное: «Дом».

— Это… — прошептала Адри и неожиданно расплакалась — тихо, без звука, как взрослые. — Это очень красиво.

— Чтобы ты не забывала, — сказал Ники, растерявшись от её слёз сильнее, чем от любой драки. — Что у тебя есть место, где тебя ждут. И… — он сбился, — и чтобы ты помнила, что ты — вода. А вода всегда находит дорогу.

Адриана кивнула, совершенно по-детски, и кинулась ему на шею. Я думала, Ники задохнётся — не от объятий, от смысла того, что происходит. Он на секунду замер, потом обнял её в ответ — осторожно, как держат стеклянные вещи, если их очень любят.

— Ну, — прочистил горло Кайонел, и в его голосе пробился тот редкий металл, которым он заставлял мальчишек не путать лево с правом. — Время.

Мы подвели Ники к экипажу. Охранники коротко кивнули мне. Я поправила ворот его куртки