Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов
Щёлк! Щёлк! Щёлк! Щёлк!
Четыре курка встали на боевой взвод. Звук был как погребальный звон — последнее предупреждение перед выстрелом.
— НЕ СТРЕЛЯТЬ! — заорал Ярк с такой силой, что его голос перекрыл даже рычание метаморфа. — ПАЛЬЦЫ ПРОЧЬ ОТ СПУСКОВЫХ КРЮЧКОВ! ЭТО ПРИКАЗ!
Охранники замерли в нерешительности. Их лица выражали внутреннюю борьбу — инстинкт самосохранения против воинской дисциплины.
— Но господин полковник… — начал один из них, не опуская оружия.
— Я СКАЗАЛ — ОПУСТИТЬ СТВОЛЫ! — Ярк рявкнул ещё громче. — Это дочь графа! Выстрелите в неё — и я лично прослежу, чтобы вас повесили!
Охранники нехотя опустили стволы, но не убрали их в кобуры — держали наготове, пальцы возле спусковых скобок.
Ярк повернулся ко мне, и я впервые увидел на его обычно непроницаемом лице отчаяние. Этот человек, прошедший три войны, видевший смерть сотен людей, сейчас выглядел абсолютно потерянным.
— Доктор Пирогов, умоляю: скажите, что есть способ! — он шагнул ко мне, его голос, обычно ровный и командный, сорвался. — Можно ли как-то остановить её, не убивая? Не причиняя серьёзного вреда?
Он понизил голос до напряжённого шёпота, но я слышал дрожь в нём.
— Это же дочь графа! Его единственная дочь! Он души в ней не чает! Если с ней что-то случится… Если она погибнет… — он не договорил, но все присутствующие прекрасно поняли недосказанное.
Граф Ливенталь обожает Аглаю больше жизни. После смерти жены она — единственный свет в его окне. Если она погибнет, головы полетят у всех причастных. И это не было фигурой речи — у графа было достаточно власти, чтобы организовать настоящую, публичную казнь.
— К тому же, — добавил Ярк ещё тише, и в его голосе прозвучала настоящая боль. — Я знаю её с пелёнок. Нянчил на руках, когда была младенцем. Учил ездить верхом. Она мне как родная племянница…
Это был не долг службы. Это была любовь. Свирепая, отцовская любовь, которая делала его предсказуемым и, следовательно, полезным.
— Можно, — кивнул я. — Но предупреждаю — ей это не понравится.
— В каком плане «не понравится»? — напряжённо спросил Ярк, хватаясь за мои слова как утопающий за соломинку.
Мы говорили быстро. Было время, пока метаморф оставался в одном положении и не нападал. Но это ненадолго…
— В ментальном и психологическом. Придётся подавить её волю, временно отключить все высшие функции её сознания.
— И какие последствия? — дрожащим голосом спросил Ярк.
Пока была возможность, я отвечал на его вопросы. Мне и самому не нравилось то, что придется сделать.
— Потом будет полная дезориентация. Провалы в памяти — она может не помнить несколько часов или даже дней. Возможны кошмары, панические атаки, фобии. Временное расстройство личности тоже не исключено.
— Но она выживет?
— Физически — да. Психически — со временем восстановится.
— Лучше временное безумие, чем вечная смерть! — решительно сказал Ярк. — Делайте что должно!
— Сначала нужно эвакуировать гражданских, — я огляделся. — В зале ещё человек двадцать. Ярк, пусть ваши люди выводят всех. Быстро, но без паники, чтобы не спровоцировать метаморфа на новую атаку.
Но не успел Ярк отдать приказ, как метаморф сделал ещё один угрожающий шаг вперёд. Мышцы под серебристой шерстью напряглись — явная подготовка к прыжку.
Чёрт, времени нет! Нужно было срочно отвлечь её внимание.
— Нюхль, твой выход! — сказал я.
Два раза повторять не надо было: из моего нагрудного кармана выскочил Нюхль. Он прекрасно знал, что делать.
— Ших-ших-ших! — воинственно прошипела радужная ящерка и, не раздумывая ни секунды, прыгнула прямо на огромного метаморфа.
Крохотная ящерка приземлилась точно между лопаток трёхметрового монстра и начала… щекотать.
Да, именно щекотать. Своими крохотными лапками Нюхль забегал по её спине как муравей по слону. Забрался за левое ухо, пробежался по загривку, спустился к правой лопатке, снова взбежал вверх по позвоночнику.
Эффект был поразительным.
Двухметровая машина для убийства, секунду назад готовая к атаке, вдруг замерла. Потом дёрнулась. Потом начала неуклюже извиваться, пытаясь дотянуться своей огромной когтистой лапой до спины.
— Мррряяяу? — из горла метаморфа вырвался звук, больше похожий на недоумённое, почти жалобное мяуканье огромной домашней кошки, чем на рычание хищника.
Аглая — а это, без сомнения, всё ещё была она, пусть и в чудовищной форме — начала крутиться на месте, как собака, пытающаяся поймать свой хвост.
Правая лапа тянулась к левой лопатке — не достаёт. Левая к правой — тоже мимо. Её руки хоть и удлинились, но не обладали достаточной гибкостью, чтобы достать до середины спины.
— Мряяяу! Фрррр! — метаморф подпрыгнул на месте, а затем с грохотом покатился по полу, пытаясь раздавить или стряхнуть Нюхля.
Но моя ящерка держалась, как опытный наездник на родео. Когда метаморф катался — он ловко перебегал на живот. Когда она вставала — он снова оказывался на спине, в самом недоступном, мёртвом для неё секторе.
— Сейчас! — бросил я Ярку. — Выводите людей, пока она отвлечена!
Охранники Ярка мгновенно среагировали на предоставленную возможность. Они профессионально, без лишней суеты начали выводить перепуганных посетителей.
— Спокойно, господа! — командовал старший из них, седоусый ветеран с орденом Святого Георгия на груди. — Без паники! Выход в ту сторону! Дамы — вперёд!
— Но мой ридикюль! — запричитала какая-то графиня в изорванном платье. — Там же фамильные ценности!
— Потом заберёте, мадам! Сейчас важнее ваша жизнь!
— Мой цилиндр! Это же настоящий лондонский цилиндр! — возмущался толстый купец, которого тащили к выходу.
— К чёрту ваш цилиндр! Двигайтесь!
Люди текли к выходу неровным, испуганным потоком.
За две минуты зал опустел. Остались только мы — я, Ярк с одним из своих людей и барон Долгоруков, которому второй охранник ловко накладывал шину на сломанную руку, причём соорудил её из сломанной ножки стула и куска скатерти.
Аглая-метаморф продолжала свой безумный танец, гоняясь за неуловимым Нюхлем по всему залу.
Представление было захватывающим. И даже забавным. Но его пора было заканчивать, пока она не разнесла весь ресторан. И, что важнее, пока не навредила сама себе.
Я спешно вернулся обратно к машине. Распахнул заднюю дверцу.
— Так, вы двое! Живо вылезайте! Ваш выход! —
