Системный Барон - Миф Базаров

оказалась переполненной. Десятки грязных измождённых людей ютились на нарах или стояли, прислонившись к стенам с похабными надписями. Спёртый воздух пах потом и нечистотами.

— Ба-а-а, смотрите-ка, новенький! — раздался чей-то хриплый голос. — Как мышь беленький!

Меня грубо втолкнули внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась. Я прислонился к холодным прутьям решётки.

— Эй, шкет! — ко мне подошёл коренастый верзила.

Его проницательные глаза смотрели с вызовом:

— Место на нарах есть, но оно не бесплатное. Чё по понятиям скажешь?

— Я здесь по ошибке, — честно заявил, глядя в глаза верзиле. — Мне нечего вам дать.

— Ошибка, — хохотнул мужик, оскалив гнилые зубы. — Щас мы её исправим. Будешь спать у параши. Место почётное.

Параша — деревянное ведро в углу — была главным источником зловония.

Кажется, я начинал понимать. Это что-то типа проверки. Если провалюсь сейчас, меня сломают.

— Не буду там спать, — твёрдо ответил здоровяку.

— А мы тебя заставим, — верзила сделал шаг вперёд, а две «шестёрки» обступили с флангов.

Мой измученный мозг, привыкший искать глюки и несоответствия, вмиг проанализировал их позы.

Верзила — силач, но неповоротливый, тянется для захвата.

Правый суетлив.

Левый пытается действовать скрытно.

Сон это или нет, но инстинкт самосохранения сработал на ура.

Когда верзила бросился на меня, я не отступил, а наоборот, сделал короткий шаг вперёд, уходя с линии атаки, и поставил подножку. Здоровяк с размаху грохнулся на каменный пол.

Тот, что справа, не ожидал такого. Он замер на мгновение, и мне этого хватило, чтобы резким ударом ребра ладони приложить по горлу. Спасибо урокам самообороны. Сообщник захрипел и схватился за шею.

Левый попытался ударить сбоку, но я уже видел, как его плечо уходит вперёд, и успел присесть, отправив встречный удар в солнечное сплетение. Он сложился пополам с булькающим звуком.

Всё заняло несколько секунд.

В камере воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрипом верзилы, пытавшегося подняться.

Я стоял, тяжело дыша и чувствуя, как боль в спине возвращается. Адреналин схлынул, но расслабляться было рано…

— Кто ещё хочет поговорить по понятиям? — спросил я, внимательно окидывая взглядом каждого из обитателей камеры.

Ко мне никто не подошёл. Но я поймал на себе десятки колючих, враждебных взглядов.

Похоже, я перешёл черту.

Я стал угрозой.

Именно в этот момент дверь камеры с лязгом распахнулась.

— Все на места! Не двигаться! — в помещение ворвались трое стражников с дубинками. Их взоры сразу же устремились на меня, стоящего над тремя корчащимися телами.

— Это он! — сразу запищал кто-то из узников, указывая на меня пальцем. — Он устроил бучу! Пытался всех перебить!

— Он! Он зачинщик! — подхватили другие. Послышались испуганные и подобострастные нотки.

Я не стал сопротивляться. Просто поднял руки, показывая, что сдаюсь. Это оказалась ловушка, и я в неё попал.

Меня быстро скрутили, не давая ни шанса на объяснения. Один из стражников подошёл ко мне и со злой усмешкой ткнул дубинкой в грудь, ехидно заглядывая в глаза.

— Ну что, непомнящий? Уже очухался? Бунты устраивать? Щас тебя наш дознаватель так освежит, что все подробности вспомнишь. И сроку прибавит, будь уверен.

Меня грубо выволокли из камеры под злорадные вздохи сокамерников.

Что ж, похоже, этот сон собирался доставить меня в самое пекло.

Глава 2

Довольные лица стражников не предвещали ничего хорошего. Я снова очутился в тёмном коридоре, вот только на этот раз народу здесь прибавилось.

— Лицом к стене, — проорал мне в ухо худощавый детина, больно ткнув дубиной в спину. Кожу обожгло, холщовая рубаха напиталась каплями крови.

Меня прижали к сырому камню лицом, пропуская отряд вооружённых до зубов бойцов. Размеренный топот солдатских сапог прогремел в полуметре от меня.

— Эй, Мишка, что тут у вас? — спросил один из конвоиров, останавливая кого-то из бегущих.

— А ты чё, не знаешь? Афанасьев сегодня с катушек слетел, — говорящего я не видел, но в его голосе чувствовались напряжённые нотки.

— Да ладно⁈ Он чё, сегодня в ночной был?

Ответа я не услышал. Наступила тревожная пауза.

— А ты-то чё такой хмурной? — продолжал расспрашивать конвоир.

— Тут такое дело, — замявшись, ответили ему за моей спиной. — Понимаешь, этой ночью я должен был дежурить, а у меня дочка родилась вечером. Вот Афанасьев за меня и вышел.

— Ничего себе! Сочувствую, — пробасил конвоир, и его хватка слегка ослабла, давая мне возможность повернуть голову.

Солдата я не разглядел, но его сгорбленная спина и опущенная голова говорили красноречивее любых слов. Вина, отчаяние и ужас читались в позе.

— Принесла же нелёгкая этого узника в наши казематы, — раздражённо произнёс он, сплёвывая на каменный пол.

— И не говори, — поддержал товарищ, похлопав свободной рукой по плечу. — Рассказывают, что его хотят спрятать подальше от людских глаз, чтобы даже намека не было на его существование.

— Может, проще убить?

— Ты чё⁈ — возразил стражник, снова приложив меня лицом к стене. — Знатная особа из благородного рода. Такое только с указом Императора можно провернуть.

— Да уж!

Шершавый камень вдруг вздрогнул. На мою голову посыпалась мелкая крошка. Тихий гул прокатился по коридорам, заставляя даже стражников настороженно замереть.

— Это ещё что такое? — в голосе конвоира послышался неподдельный ужас.

— Да норм всё, — ответил ему солдат. — Пятая руна слетела, вот Никитич и вызвал верховного мага. Видать, руны восстанавливает. А у вас-то чего?

— Да вот бунт в седьмой камере, — продолжали болтать товарищи, будто ничего не произошло.

— В седьмой? — удивился солдат. — Там же Пахан сидит!

— Вот его то на лопатки и положили, — хмыкнул конвоир, больно ткнув в бок дубиной.

Я захрипел, понимая, что ещё парочка таких ударов, и мои почки будут плеваться кровью.

— Резвый пацан, — прозвучало за моей спиной, и снова послышался нарастающий гул.

Во второй раз тряхнуло не по-детски. Каменная крошка сыпалась с потолка, а по стене поползла тонкая трещина.

— Эй, это уже на «норм» не тянет! — крикнул солдат, и в его голосе впервые прозвучала паника.

Гул нарастал, превращаясь в оглушительный рев. Казалось, само здание тюрьмы стонало от невыносимой нагрузки.

Внезапно свет погас, погрузив коридор в кромешную тьму. На секунду воцарилась тишина.

— Я, пожалуй, пойду, — услышал за спиной голос солдата.

— Давай, давай. А то