Мир сошел с ума (СИ) - Greko

Мистер Смит, создатель коммуны «Литтл-Ландерс», бесился, но ничего с этим поделать не мог. А чего он вообще ждал, мечтая создать справедливое общество бедняков в стране оголтелого капитализма⁈

— Привет, сержант! — поздоровался он с Патерсоном и закашлялся так, будто ему в легкие вцепилась лохматая злобная собачонка.

— Болеешь, Уилл? — участливо спросил полицейский офицер. — Что там, в Тихуане, творится новенького?

Смит вытер рот несвежим платком, сплюнул мокроту и разразился проклятиями.

— Ничего особого там давно не происходит, а этим, — кивнул он на толпу зевак, — тут как медом намазано. С тех самых пор, как месяц назад в городе сражались федералисты с магонистами, не случилось ровным счетом ничего особого, за исключением спорадических перестрелок непонятно кого с кем. Но сам видишь: немалая кучка болванов все ж таки надеется, что вот-вот бои возобновятся и они смогут поглазеть, как люди будут убивать друг друга.

— Сеньор Басил! — обратился ко мне сержант, протягивая бинокль. — Я привел вас сюда, чтобы вы могли оценить обстановку в Тихуане.

Алехандро выполнил свое обещание. Он встретил меня и мою группу в Сан-Диего и лично занялся нашей переправкой через границу.

Моя группа — это, в первую очередь, Зигги, Изя, казак Федор (Стеньку-денщика пришлось оставить, ибо он, как и Ося, с конем был не в ладах). Еще в нее вошли двое парней из наших автосалонов, выбранных по рекомендации Оси на роль коневодов, экс-сержант-артиллерист Пол Андерс с напарником и еще четыре «солдата фортуны». Последних подобрал Гаррисон Отис из числа знакомых ему ветеранов из Добровольческого корпуса. За исключением Изи все не просто понюхали пороху, но прошли через активные боевые действия — кто в Маньчжурии, как мои русские, кто в джунглях Кубы и Филиппин. Все были полностью экипированы за мой счет, обеспечены лошадьми, карабинами в седельных кобурах, револьверами и даже саблями — последние были выбраны исключительно для представительности. Зачем сабли, когда есть пулеметы? Мадсены были приторочены к седлам Пола и Федора в чехлах — без вставленного рожкового магазина они ничем не выделялись и были похожи на обычные винчестеры. Рожковые запасные магазины, навешанные на вьючную лошадь, были прикрыты холстиной.

Мы добрались до Сан-Диего на поезде, где нас встретил сержант Патерсон. Выгрузив лошадей из вагонов, распрощались с Ольгой и Осей и поехали в сторону границы. Оба провожающих еле сдерживали эмоции — особенно хмур был Джо Блюм, которому не хватило времени, чтоб его попустило. Он продолжал на меня дуться. Зато Оля была верна себе.

— Порви всех, кто встанет на твоем пути. И особо не задерживайся.

Она чмокнула меня в щеку и поспешила скрыться в салоне для пассажиров первого класса. Ни слезинки мне не показала. Кремень, а не девушка — моя невеста!

— Выдвигаемся! — приказал я.

И вот мы у границы.

Я приложил бинокль к глазам.

Из Сан-Исидора Тихуана выглядела сонным невзрачным городком в стиле Дикого Запада — железная дорога с замершим паровозом на путях, одноэтажные домики, несколько флагов над крышами и праздношатающийся по улицам народ с винтовками в руках. В шляпах, а не в сомбреро! Американцы! Чего или кого они ждали?

— Границу будете переходить примерно в сорока милях отсюда, — пояснил мне Патерсон. — Знакомьтесь, сеньор Базилио, это Мигель, ваш проводник.

Полицейский офицер указал мне на разбитного кучерявого наездника лет тридцати, типичного мексиканского ковбоя. Чарро, ранчеро, вакеро — у подобного типа сельского жителя было много названий. Широкая шляпа, поля которой укрывали ему плечи, короткая черная куртка с вышивкой, шелковый галстук, узкие брюки, лассо на широком роге седла, имевшего две прорези на задней луке. Меня не ввели в заблуждение узоры из серебряных нитей на его одежде и невероятного размера шпоры, похожие на страшные звезды — сбруя из агавы выдавала его социальный статус бедняка.

Вместе с Мигелем получалась из нас чертова дюжина — Патерсон не в счет, он оставался в Сан-Диего. Но меня это обстоятельство не парило, не суеверный. Напрягало совсем иное — то, что время стремительно ускользало, что мой сын находился в чужих недружественных руках и в любую секунду могло случиться непоправимое, а я ничего с этим поделать не мог,

— Сорок миль вдоль границы? — нахмурился я. — Это ж в какую даль придется переться? В пустыню?

— Краешек ее зацепим. Вернее сможем на нее поглазеть с гор Лагуна, — улыбнулся Мигель, показывая, что шутит. — Через горы пойдем. Там дыр полно.

— Дыр?

— Так мы называем безопасные от рейнджеров проходы в Мексику. Правда, сейчас всем стало наплевать — народ валит в обе стороны, хотя, казалось бы, нужно только в одну. Куда только катится эта страна⁈

Какую страну — САСШ или Мексику — имел в виду Мигель, я не понял. Но переспрашивать не стал — мне было все равно, что у него крутится в голове, лишь бы вывел нас к нужному месту. Не дай бог, еще заартачится в неподходящий момент — и все наши планы насмарку. Переть на рожон — в нашем случае это будет верхом глупости.

— Когда окажемся в Мексике? — уточнил я нейтрально.

— Завтра!

Ох уж это мексиканское «завтра»! «Маньяна» — это любимое словечко латиноамериканцев может означать многое, в том числе «никогда» или «возможно, завтра». Произносится оно обычно с таким видом, будто сказавший его не готов побиться об заклад, что все сложится благополучно. Но я знал отмычку. Всем знакомый шорох долларов согнал с лица Мигеля пофигистическое выражение. Теперь он был собран и деловит — насколько может быть в принципе деловит мексиканец.

— Завтра будем в Мексике! — твердо сказал он по-английски.

… Когда мы перешли границу, никто так и не понял. Скалы, каменистые осыпи, немногочисленные родники, заросли чапараля, петли узких тропинок. Следуя указаниям Мигеля, двигались на юго-запад. Его я вперед не пустил — поставил за собой, как только он предупредил, что в этих горах полным-полно бандитов. Раньше они скрывались от преследования закона, но теперь действовали чуть ли ни легально. Особенно прославился в деле грабежа состоятельных путников, асиенд и даже городков некий Хосе Доротео Вилья Второй (1).

— Будем молиться, что он здесь не появится, — с нескрываемым испугом сообщил мне наш проводник. — Вроде, он сейчас должен быть гораздо восточнее, у Сьюдад-Хуарес. Раньше у него была большая банда, а теперь целая дивизия, но как был бандитом, так им и остался. Правда, тут и без него хватает отребья, гордо именующими себя революционерами.

Нам не повезло: на третий день путешествия по этим безжизненным горам, когда мы почти достигли спуска на равнину, мне пришлось притормозить свой отряд. Впереди лежала небольшая седловина, за ней следовал подъем на холм, перпендикулярный тропе — его гребень был густо усыпан скальными обломками.

— Впереди нас ждет засада! — спокойно объявил я группе. — Пол, Федор, расчехляйте пулеметы и выбирайте себе позиции, чтобы держать в секторе обстрела весь гребень холма перед нами.

Мигель всполошился.

— Вы хотите принять бой, сеньор? Нас слишком мало, а бандитов может быть несколько сотен!

Пол, игнорируя причитания проводника, внимательно осмотрел седловину и подъем, вопросительно на меня взглянул. Пришлось ему объяснить.

— Ветер на нас, я учуял запах табачного дыма и услышал клацанье затворов. Хосе, там нет сотен бандитов. Такая толпа никогда не сможет сохранить гробовую тишину. И воняло бы от них куда сильнее.

— Генерал Отис был прав, — удовлетворенно кивнул Пол. — Вы знаете толк в боевых действиях.

В горах и степи, в густом лесу и на пересеченной местности — где мне только не довелось повоевать. Мне было чем похвалиться, но я предпочел продолжить инструктаж.

— Федор, бери Изю заряжающим. Господин Жириновский! На вас, как всегда, снайперская стрельба по самым шустрым. Коневодам вместе с Мигелем принять лошадей и отвести назад в безопасное место. Остальным занять оборону на флангах и следить, чтобы нас не обошли с тыла.