Мир сошел с ума (СИ) - Greko

— Настоящие солдаты? — рассмеялся проводник. — Эти похеро мечтают лишь об одном — всласть предаться безделью и желательно в обнимку с бутылкой мискаля.

Я наградил его испепеляющим взглядом — негоже сравнивать солдат с онанистами. Хосе стушевался и расплылся в извиняющейся улыбке от уха до уха.

— Зря сердитесь, сеньор. Просто вы еще не видели солдат из столицы. Встретите — и тогда признаете мою правоту.

Вскоре представился случай убедиться в словах Мигеля. Спустившись на равнину и немного попетляв между кукурузных полей, пыльных дорог с здоровенными кактусами по обочинам, перейдя вброд пару безымянных речушек, мы уткнулись в бивуак правительственных войск. Вернее, в деревню, в которой они встали на постой. Никаких часовых, до нас никому не было дела. Наступили часы сиесты, которую тут решили провести по-своему. Многие солдаты не устояли перед веселящими свойствами мескаля, и теперь их неподвижные тела можно было обнаружить в самых неожиданных местах. За ними безразлично наблюдали тетки в черном, перебирающие четки, укрывшись от солнца в тени своих лачуг.

В другое время, я решил бы деревню объехать, но нельзя пренебрегать малейшей возможностью нащупать след Марианны и сына. Тут пригодился бы Ося с его прокаченным скилом очаровывать мексиканочек, но за неимением гербовой пишем на простой.

— Изя, покрутись здесь, поспрашивай про молодую девушку с мальчиком-гринго, а я постараюсь установить контакт с местным команданте.

Мне пришлось серьезно облазить деревню, чтобы разыскать офицера — ни у местного алькальда, ни у священника его не было. В конце концов, он нашелся в доме местной знахарки — молодой полковник Герреро, серьезно раненый месяц назад во время первой битвы за Тихуану.

Он уже шел на поправку, но был еще крайне слаб. Но не только его состоянием объяснялась дезорганизация отряда правительственных войск. Они потерпели поражение в бою с магонистами, бежали в Калифорнию, были интернированы, потом их отпустили, когда пришло известие о свержении и побеге президента Диаса.

Герреро хватило одного взгляда на мои новенькие сапоги с высокими крагами, чтобы понять, что за птица залетела в его расположение. Он накинул мундир с эполетами, застегнул его на все пуговицы и вежливо сообщил:

— Вы не нищеброд, сеньор. Все американцы, с кем мне довелось сразиться, носят дешевые башмаки со шнуровкой. И вооружены ваши люди что надо. Мне бы ваши пулеметы, чертовы гринго не вышибли бы нас из Тихуаны. Вы тоже гринго, но иной. Из тех, кто укрыл нас, когда припекло. Так что вам нет причин меня опасаться. Что привело вас в эти края?

Разобравшись с моей историей и поверив в нее, офицер сочувственно покачал головой.

— Вместе с нами на север бежали многие жители Тихуаны, бросив свои дома и ожидая вспышки насилия. Потом кто-то вернулся, кто-то скрывается в окрестных деревнях. Здесь все так перемешалось, что проще иголку в стоге сена найти, чем вашего мальчика.

— Есть ли смысл лезть в Тихуану?

— Вы готовы так рисковать? Полтысячи мерзавцев вас не остановят?

— Можно подумать, что у меня есть выбор?

— Вы смелый человек, дон Базилио. Вот, что я вам скажу. Не спешите проникать в город. Поставьте себя на место этого Ковальски. Вы потащите в город, захваченный флибустьерами, молодую любовницу? Или предпочтете укрыть ее поблизости и в безопасности от похотливых солдат?

— В ваших рассуждениях присутствует здравая мысль. Но кто знает, что может прийти в голову мерзавцу, который рассчитывает, что ему обломится жирный куш?

— И все же мой вам совет: начните с пригородных деревень. Только избегайте богатые асьенды — владельцы ранчо Ти Хуан и Эль Росарио, главные местные лендлорды, засели в глухой обороне и откроют огонь без предупреждения.

Мы последовали этому совету, выписывая сложные зигзаги, двигаясь с северо-востока на юго-запад. Тщетно. Никто ничего не знал, хотя я старался добывать информацию не угрозами, а гринбеками. Люди захлопнулись как створки устричной раковины в ожидании надвигающегося социального шторма. Стреляли пока редко, еще деревни не грабили банды мародеров и проходящие войска, еще никто не тащил силком деревенских девчушек на сеновалы, не отбирал последнюю лепешку у детей, не расстреливал забавы ради крестьян — а мексиканцы природными чутьем уже предвидели все это и еще три раза по столько же. Диас был диктатором, но он не набивал своих карманов, при нем страна бурно развивалась, а чего ждать от революционеров? Селяне брали мои доллары, но радости не испытывали от случайно приваливших денег. Какая радость, если завтра тебя ждет что-то очень-очень страшное?

Очередная деревня встретила нас ружейным огнем. Беглым, из-за глиняной стены, укрывавшей крайние дома от всего мира. Судя по торчавшим над краем стены высоким конусам тулий простых крестьянских сомбреро из соломки, нам повстречался отряд местной самообороны. Чего-то ужасного такая встреча не сулила: один высаженный из Мадсена рожок, десяток шляп с дополнительными дырочками для вентиляции — и вот мы уже лучшие друзья селения, кому с удовольствием предложат пива и последнюю, как меня заверили, черную свинью. Питаться всухомятку нам надоело, так что от угощения отказываться не стали. А когда я за него щедро заплатил, градус доброжелательности скакнул до появления маленького оркестрика марьячи в полосатых накидках через плечо и роскошных сомбреро-чарро с серебряными нитями в три ряда на широких фетровых полях. Мы отказались от концерта, музыканты настаивали. Я уступил. Зазвенели гитарные переборы. Слегка хриплые голоса запели песню об удачливом всаднике-скотоводе по имени Валентин, который отправился в горы, чтобы бороться за свободу. «Его расстреляли», — бодро выводили певцы.

— Я ищу девушку с ребенком-гринго лет пяти, — спросил я, отдавая марьячи немалую по местным меркам сумму, когда они закончили петь. — Никто из вас не видел кого-то похожих?

— Да, сеньор, — огорошил меня один из гитаристов. — К востоку от Тихуаны есть неприметное селение, Валье Редондо. Мы выступали там на свадьбе три дня назад и видели девушку с мальчуганом, который не говорил по-испански.

(1) Хосе Доротео Аранго Арамбула, широко известный как Панчо Вилья, один из вождей Мексиканской революции, принял имя Франциско Вилья II, когда был убит главарь банды, Франциско Вилья, принявший в свой отряд скрывавшегося от правосудия Хосе Доротео.

(2) Насчет луков и стрел — это не шутка. Кинохроника мексиканской революции запечатлела отряды лучников в составе революционных отрядов.

Глава 3

Очень шумно в Тихуане

Граница между Верхней и Нижней Калифорниями представляет собой прямую линию, не учитывающую географическое своеобразие разделенных территорий. Просто прямая, придуманная в кабинетах и нанесенная на карту. Но у меня складывалось ощущение, что этот плод ума дипломатов взял да и изменил даже природу — столь велика была разница ландшафта и погоды. Там, на севере, остались цветущие апельсиновые рощи округа Ориндж и форелевые ручьи Сан-Фернандо, а здесь, в окрестностях Тихуаны, унылая пустошь, выжженная злым солнцем и лишенная зелени. Нужно быть большим оптимистом или фанатом текилы, чтобы находить свою прелесть в зарослях остролистных агав. Лишь покинутые нами горы несколько скрашивали пейзаж.

Валье Редондо, нужное нам селение, выглядело подстать царившему вокруг однообразию — такие же, как везде, где мы побывали, каменные или кирпичные коробки без архитектурных изысков, убогая въездная арка, скромная церковь с массивной оградой. В мексиканских деревнях складывалось ощущение, что они вырастали вокруг церкви, а не наоборот, и будь изначально дом Бога побогаче, то и дома вокруг могли бы похвастать большим достатком.

Пейзан мы встретили на подъезде к деревне — они возвращались с работы в полях веселой гомонящей толпой. При виде вооруженных людей на лошадях шутки тут же смолкли, настороженные глаза уставились на нас в предчувствии неприятностей. Здесь, в Мексике, всадник — это знак принадлежности к чему-то более высокому, даже если ты простой скотовод. Разбойники тоже предпочитали передвигаться верхом.