Мир сошел с ума (СИ) - Greko

Новый пулемет!

Я завозился, вынимая затвор. Не успел выкинуть его за борт, как раздался ожидаемый окрик.

— Юрген! Wozu⁈ (зачем?).

Бросился вперед, не давая вахтенному нацелить карабин. Выхватил его у оторопевшего немца из рук и выбросил за борт, отметив про себя, что в этом месте прикреплен трап, спускающийся к воде. Немец развернулся и побежал на нос. Ну как побежал? Скорее заковылял, переваливаясь с ноги на ногу. Догнать его труда не составило. Он, услышав мой топот, взвизгнул и развернулся.

Лишенный карабина «бош», заросший бородой до глаз, довольно неуклюже попытался отмахнуться. Я сбил его с ног подсечкой. Он упал неловко, как куль с мукой, и мучительно вскрикнул от боли — гораздо сильнее, чем реально пострадал. Схватился за ногу и, баюкая ее, разразился слезами.

— Что с тобой, придурок? Ты чего нюни распустил? — спросил я сердито.

— Beriberi (2), — сипло простонал моряк и задохнулся от одышки.

Что за «бери-бери»? Ни разу не слышал.

— Встать сможешь?

Он замотал головой, не прекращая рыдать.

— Зачем вы так жестоко со мной? — в его голосе одновременно звучали немецкий акцент, гнев, страх и мука.

— Ты спятил? Жестоко? Ты же пират!

— Мы не убили ни одного человека за весь рейд! (3) Я болен. Очень болен.

— Полежи тогда тут, никуда не уходи., — хмыкнул я, но сразу передумал. Больной-больной, а проблемы мне не нужны.

Я схватил его за шиворот, подтащил к открытому люку форпика и столкнул вниз. Задраил люк и поспешил к барабанам электрошпиля.

— Фил! — окликнул я старшину, наклоняясь над фальшбортом. — Ты здесь?

Шум прибоя мог заглушить мои слова, но я не хотел орать. Все ж таки опасался внезапного обнаружения с берега.

— Фил! — повторил я громче.

От воды донесся тихий окрик.

— Ты как, Баз?

— Все путем! Охрана обезврежена, — я покосился через плечо на задраенный люк форпика и убедился, что проблем с болезным фрицем не будет. — Как мне поднять якоря? Они управляются электродвигателем.

— Что ты задумал? Зачем в прилив поднимать якоря?

— Прилив выбросит «Орлан» на рифы, и корсары останутся без корабля. Возьмем их тепленькими. Тяжелых пулеметов у них уже нет, затворы на дне, кормовое орудие вышло из строя. Если корабль разобьется, носовое им не поможет.

— Толково! — обрадовался Фил. — Тогда слушай. Запускать динамо-машину — идея так себе. Там должен быть ручной привод. Такая здоровая плоская ручка. И стопор. Его чуть ослабляешь, канат получает слабину. После этого крути.

— А если просто перерубить канаты?

Гаривел задумался.

— Может, мне к тебе подняться?

— Не вздумай! Если гичку унесет, мы пропали.

— Тогда делай, что задумал.

Я пошарил рукой вокруг головки шпиля и нащупал натянутый канат. Удар, еще, еще, Боуи справился, но пришлось повозиться.

Корабль внезапно дрогнул. С ума сойти! Неужели у меня получилось? В этот превосходный, казалось, момент я вдруг понял, что могу лишить себя путей отступления — если отрублю второй канат, как мне спуститься вниз? Прыгнуть в воду прямо в пасть акулам?

«Отставить панику! Был же вывешенный за борт трап».

— Фил! Фил! Скорее спустись вдоль правого борта и встань под трапом!

— Принято!

Выждав несколько минут, чтобы дать время Филу добраться до трапа, примерился и расправился со вторым якорем. Корабль был свободен, он уже начал движение странными рывками, подчиняясь приливу, и волны неминуемо вынесут его на рифы.

Ха! Бьюсь об заклад, что капитан фон Люкнер придумает свою версию гибели корабля, более щадящую для его эго. Что-нибудь вроде белого шквала или даже внезапного цунами, которое неожиданно для всех расправилось с «Орланом», сорвав его с якорей. Не захочет выглядеть жалким неудачником, завершившим головокружительный поход банальной пьянкой на берегу, в результате которой был бездарно потерян парусник. Или я ничего не понимаю в людях! (5)

Все, пора! Побежал вдоль борта к корме, выглядывая трап. Вот он! Быстро перелез, цепляясь за тросы изо всех сил, не без оснований опасаясь, что очередной рывок отправит меня на свидание к акулам.

— Аккуратнее, Баз, ты почти в шлюпке.

Нога нащупала борт гички, плоскую доску сидения. Я плюхнулся на банку, все еще страшась отпустить трап. С усилием разжал пальцы.

— Выгребай!

Гаривел оттолкнулся от борта.

— Помогай! Я не справлюсь один!

Я схватился за весло и с силой погрузил его в воду. Мимо нас скользил корпус «Зееадлера» — он набирал ход, якоря его больше не держали. Оба наших весла работали без передышки, но мы будто стояли на месте — шум от ударов волн в рифы и не вздумал стихать. Когда мы увидели нос корабля, а потом быстро промелькнувший бушприт, раздался скрежет, стальная корма застонала. Мне бы возгордиться, но было не до того — вдвоем с Филом мы боролись с приливом и… побеждали? Вроде как, потихоньку-полегоньку мы удалялись от атолла, плеск воды о скалы уже не бил набатом в уши. Гичка скакала на волнах и пыталась крутиться — я не был опытным гребцом. И все же при свете луны, игравшей с морем, мы двигались в сторону открытого океана. Туда, где нас ждала безопасность и комфорт. К «Olga». К Ольге, которая ждала меня на Таити.

(1) Галанить — управлять шлюпкой кормовым веслом, вращая его лопасть.

(2) Вася правильно сделал, что не полез во внутренности корабля, в сложный лабиринт переделанных внутренних помещений. Из некоторых двери вели в… шкаф — все для того, чтобы обмануть досмотровую команду.

(3) «Бери-бери» — болезнь, вызванная дефицитом витамина В1. Часто возникала на кораблях, как и цинга, при несбалансированном питании на кораблях в долгом плавании.

(4) Моряк с «Зееадлера» соврал: все-таки одна человеческая жертва была — ею стал матрос, погибший от взрыва пара, когда при захвате в английский пароход угодил снаряд от 105-мм орудия.

(5) Белым шквалом называется внезапный, без туч на небе, мощнейший порыв ветра, часто случающийся в тропических морях. В реальной истории фон Люкнер действительно заявил, что «Зееадлер» погубило цунами, которого никто не видел. Пленные американцы поведали о пьянке на берегу и вопиющей халатности.

Глава 4

Конец «Морского дьявола»

Когда пришел рассвет, мне оставалось лишь сказать себе: «Да ты, Вася, на подлости горазд!» Гордый красавец-парусник плотно застрял на рифах, слегка наклонившись на левый борт. Очередной отлив сделал свое черное дело, и прилив уже ничего не исправит. Не знаю, пробито ли дно, но, судя по суете на борту и активной погрузке в шлюпки судового инвентаря, крушение можно считать состоявшимся.

— Может, обойдем остров и причешем немцев из пулеметов? — предложил я, желая поставить точку в противостоянии и показать новым Робинзонам, кто в доме папка.

Мы болтались на пределе действия биноклей. Возможно, люди фон Люкнера нас уже обнаружили, и старшина не решился искушать судьбу.

— Отправимся на Таити. Заправимся топливом и вернемся, чтобы закончить дело, уведомив союзников. Не будем подвергать риску наших сограждан. Кто знает: вдруг фон Люкнер решится на отчаянные меры и пригрозит расстрелом заложников?

Я был вынужден с ним согласиться. О степени допустимого у фрицев знал лучше всех из присутствовавших на борту «Ольги».

— Мы все в долгу перед вами, мистер Найнс, — с чувством произнес Гаривел, — вся команда! Вы один сделали за нас нашу работу! Я непременно доложу об этом командованию.

— Брось, Фил! — устало откликнулся я, имея теперь все основания обращаться со старшиной 1-го ранга запанибрата. — Ты же был со мной.

— Тут нечего и думать! — заупрямился старшина. — Как только представится возможность связаться по радиотелеграфной связи, тут же это сделаю.

Яхта «Ольга» понеслась в сторону Таити. Океан все также был пуст. Нам встретился лишь один корабль — шхуна «Лютеция» под французским флагом. Меня на смех пробрало от совпадения названия с парижским отелем, где жил до войны, — ну не тянула эта посудина на шик. Гаривел с помощью прожектора выдал ей предупреждение о необходимости обходить стороной атолл Маупихаа: «Осторожно, немцы!»