Демон Жадности. Книга 3 - Юрий Розин
Передо мной парил он. Лик Маски Золотого Демона. Не татуировка, а сама сущность, гигантская, непостижимая, высеченная из самого понятия жадности и власти. Ее пустые глазницы смотрели сквозь меня, в вечность.
Между мной и Маской висел сгусток чистейшей, сияющей энергии. Он пульсировал, переливаясь всеми оттенками золота, от бледного желтого до густого, почти красного. Я знал, без тени сомнения, что это и была та самая сила, что была заключена в куске металла. Не просто топливо, а неочищенная, концентрированная возможность.
И тогда в моем сознании прозвучал Голос. Без слов, без звука. Чистое значение, впечатанное прямо в душу.
Этой энергии достаточно для одного изменения. Улучшения.
И мне предлагалось выбрать: Глаза. Язык. Почка.
Я замер, пытаясь осознать услышанное. Глаза? Понятно. Зрение — ключевое чувство в бою и не только. Но… язык? Почка? Что это за дикий выбор? Зачем мне улучшать язык? Или почку?
— Почему? — мысленно спросил я, вглядываясь в безразличный лик Маски. — Почему именно это? Что даст улучшение?
В ответ — лишь ледяное молчание. Маска не была хорошим собеседником.
Я отбросил почку сразу. Здоровье — это важно, но не сейчас. Язык… что, красноречие? Умение врать? Вкус? Бессмысленно.
Оставались только глаза. Зрение. Информация. Возможность видеть то, что скрыто. На самом деле в моей жизни, полной опасностей и обмана, это казалось единственно верным выбором.
— Глаза, — произнес я мысленно, и мое решение прозвучало как приговор. — Я выбираю глаза.
Лик Маски не дрогнул. Сияющий сгусток энергии рванулся с места и вонзился мне прямо в лицо.
Визг.
Визг раздирающей плоть боли. Белой, ослепляющей, абсолютной. Меня резко выкинуло в реальность, где я тут же рухнул на колени, вжавшись в ковер апартаментов.
Комната плясала передо мной, залитая кровавыми пятнами. Казалось, кто-то вогнал мне в глазницы два раскаленных докрасна железных прута и теперь проворачивает их, выжигая все внутри.
Я зарычал, вцепившись пальцами в ковер, пытаясь не закричать, не выдать свою агонию на весь этаж. Слезы ручьем текли по лицу, но это были слезы не боли, а чего-то иного, словно сама сущность моих глаз переплавлялась, ломалась и собиралась заново.
Мир состоял из огня, залитого в мои глазницы, и ничего больше. Казалось, прошла вечность. Часы? Минуты? Время потеряло смысл.
И так же внезапно, как началось, это прекратилось.
Боль не утихла — она исчезла. Словно ее и не было никогда. Я лежал на спине, тяжело дыша, весь в поту, ощущая влажную прохладу ковра под щекой.
Слабость была такой, будто меня вывернули наизнанку. Я боялся пошевелиться, боялся открыть глаза. Что я увижу? Вечную тьму? Искаженный, поломанный мир?
С осторожностью, на какую только был способен, я приподнял веки.
Свет не резал глаза. Комната предстала передо мной во всей своей обыденности, но при том… иной. Я лежал, не двигаясь, просто впитывая зрелище.
Пылинки, танцующие в луче света из окна, были видны так четко, будто я рассматривал их через лупу. Тени в дальнем углу комнаты не были сплошной черной массой — я видел фактуру стены, рисунок плинтуса, каждую щель между досками пола.
Я поднял голову и посмотрел прямо на окно. Ждал чисто инстинктивного зажмуривания, за окном был яркий день. Но ничего не произошло. Я мог спокойно смотреть на светло-голубое, почти белое небо.
А когда я встал и подошел к окну, стало понятно, что теперь я мог смотреть даже на само солнце, видя при этом не просто сияющую сферу, а его форму, границы, даже легкую рябь на поверхности.
Это было потрясающе. Но настоящее открытие ждало впереди.
Мой взгляд скользнул по комнате, и я заметил нечто… новое. Каждый предмет был окружен едва уловимым сиянием, тончайшим контуром света. Стул, стол, шкаф — их аура была призрачной, едва отличимой от воздуха, цвета пыльной фольги.
Но затем я посмотрел на свой подсумок, где лежали оставшиеся золотые монеты. Они светились ровным, теплым золотистым свечением, чуть более ярким и насыщенным. Я рванулся к контейнеру с купленными древностями, уже понимая, к чему все идет.
Каждый из этих потрепанных временем обломков — табличка, медальон, наконечник стрелы — горел изнутри ярким, чистым, почти белым светом. Их аура была интенсивной, живой, она пульсировала едва уловимым ритмом, притягивая взгляд.
Я провел рукой над ними, не касаясь, и видел, как свечение усиливается в ответ на приближение. Я больше не нуждался в сомнительных подсказках Маски, в ее ненасытном гуле. Я мог видеть ценность. Видеть ее на расстоянии.
Это меняло все. Охота за ресурсами для прожорливой Маски из мучительной лотереи превращалась в целенаправленный сбор.
Воодушевленный, я подошел к зеркалу, встроенному в дверцу шкафа, чтобы увидеть, как эта новая способность проявляется на мне самом.
И застыл.
Мои глаза… Это были не мои глаза.
После того, как меня воскресила Маска, каряя радужка сменилась на янтарную. Но теперь и этот янтарь исчез. Вместо него было чистое, густое, расплавленное золото.
И не только радужка. Даже зрачки, которые должны были быть черными, сияли тем же металлическим, мерцающим светом. Это был взгляд инопланетного существа, идола, ожившей статуи. В них не было ничего человеческого.
С леденящим кровь предчувствием я сосредоточился, пытаясь активировать «Ольву». Я чувствовал, как мана потекла к лицу, пряча артефактные татуировки, меняя и перестраивая черты. Но что бы я ни делал, глаза продолжали сиять тем же неземным золотом. «Ольва» была бессильна против них.
###
Утро следующего дня было наполнено суетой отплытия. «Дивный» и «Голубь Войны», залатанные и перегруженные, один за другим отчаливали от пирса Яркого Дня, беря курс на базу 35-й дивизии.
Путешествие заняло несколько дней, но прошло без происшествий. И вот на горизонте выросли знакомые очертания Руин нашей дивизии. Едва мы вошли в зону патрулирования, как на связь вышел диспетчерский пункт с заранее подготовленными инструкциями: «Дивному» и кораблям с трофеями и пленными — в доки для разгрузки и детального досмотра, личному составу — на обязательный медосмотр. Мне — к Вейгарду.
— Марион, — произнес он, не сидя, как обычно, за столом, а стоя рядом с ним, будто не в силах сдержать рвущийся наружу восторг. — Черт возьми, Марион! Я читал предварительные отчеты из Амалиса. Слухи уже ползут по всей базе. Это… это даже не успех. Это форменный погром.
Он прошелся по кабинету, не в силах усидеть на месте.
—
