Моя Анимежизнь 11: Возрождение - Павел Смолин

— Вы будете жить с нами, Имамура-доно? — заметил я ключик и у посла.

— Меня просили присмотреть за вами, Одзава-сенсей, — смущенно улыбнулся он и пообещал. — Я буду стараться не слишком вам докучать.

— Я всегда рад возможности провести немного времени рядом с профессионалами своего дела — это позволяет набраться мудрости, — формально ответил я, и повел Хэруки в крайнюю правую дверь коридора.

Номер — как и просил, двухместный, с одной кроватью, большой ванной, телевизором, проигрывателем и даже камином. Разжигать смысла нет — лето же.

— У нас случилась беда, — развязывая галстук, поведал я усевшейся на кровать Хэруки. — Слушай…

— Нужно ехать туда! — подскочила она и бросилась к двери.

— Нельзя! — аккуратно поймал ее я. — Мы ничего не можем сделать.

— Ненавижу бессилие, — обмякла она и уткнулась лицом мне в грудь.

Мокро.

— Еще ничего не случилось, — попытался успокоить ее я. — Может и переживать не о чем. Посмотрим новости, ладно?

— Да, — шмыгнула она носом.

Раздался стук в дверь.

— Багаж, наверное.

— Иди, — мягко толкнула она меня и ушла в ванную.

Я открыл дверь и обомлел — на пороге, рядом с правильно принесшим сюда наши с Хэруки чемоданы коридорным, стоял вымученно улыбающийся мне средний сын доктора Канаана.

Книги пишет сын старший, а этот, получается, математик.

— Привет, Сидак! — приветливо улыбнулся я ему. — Давно не виделись. Заходи. И вы тоже, херр носильщик, — запустил обоих.

Чемоданы заняли свое место в прихожей, я вручил коридорному сто долларов — начинаю входить во вкус! — и выставил из номера.

— Здравствуй, Сидак, — поздоровалась с гостем Хэруки. — Просто ужасные новости! Уверена — это все враньё!

— Здравствуйте. Спасибо, — вымученная улыбка пацана стала шире.

— А ты тоже олимпиадник? — дошло до меня.

— Да! — подтвердил он. — Единственный сикх в сборной, — похвастался он на неплохом японском.

Понимаю. Угнетают моего индийского друга. На его сокомандников я повлиять не могу, но…

— Я буду жить с Иоши, а ты можешь занять мой номер, — предложила Хэруки, опередив меня.

— Спасибо, но я не знаю, позволят ли наши сопровождающие, — отвел он глаза.

— А вы по сколько человек живете? — притворился я, что не понимаю.

— По шесть, — ответил он.

— Не могу же я моему единственному индусскому другу жить с пятерыми другими людьми! — сымитировал я возмущение. — Пойдем сходим к вашим взрослым, я попрошу нашего посла уладить вопрос. Соглашайся, Сидак, нам будет очень приятно жить по соседству с тобой.

Не дав пацану шанса отказаться, повел его в коридор со словами:

— Как твои дела? Как здоровье твоих уважаемых родителей, сестры и брата?

— Слава богу, с ними все хорошо, — улыбка стала гораздо искреннее. — Мы все-таки жили в хорошем районе, и все знают, что мы добропорядочные граждане, поэтому с ними ничего не случится, — он посерьезнел и поклонился. — Прости, изначально я хотел попросить у тебя возможности посмотреть новости — в нашем номере нет телевизора.

Экономят индусы на детях.

— Посмотрим, — кивнул я. — И в твоем будущем номере есть телевизор.

Потому что копия нашего. А вот где-то в Сигтуне, в другой гостинице, живет сборная СССР — тоже по двое, потому что «Фонд Хонда».

— Пообедаешь с нами? — предложил я.

Сидак почему-то поежился:

— Нет, спасибо, мы обедали час назад. Если можно, я бы хотел посмотреть новости в номере как можно скорее.

Я постучал в дверь посла, и он открыл почти сразу.

— Извините, что так быстро начал создавать проблемы, Имамура-доно, — отвесили мы с Сидаком поклон. — Это — Канаан Сидак, друг нашей семьи. Индийское правительство поскупилось на место в номерах, поэтому я прошу вас помочь переселить моего дорогого товарища в номер Аоки-сан.

— Иоши-сама? — выглянула в коридор из своего номера Нанако.

— Все хорошо, отдыхай, — помахал я ей.

Девушка с улыбкой кивнула и вернулась в номер.

— Твой сопровождающий знает японский? — спросил Сидака посол.

— Он знает английский, — ответил тот.

— Повезло, — улыбнулся мне Имамура, и мы пошли за пацаном в соседнее крыло.

Вопрос получилось решить быстро — пара поклонов в одну сторону, пара — в другую и готово. Я помог Сидаку забрать вещи из его старого номера, проигнорировав удивленно таращащихся на нас нетолерантных индусят, и помог дотащить чемодан до номера нового. Поручкавшись на прощание, договорились встретиться попозже, и я вернулся «домой».

— Хорошо, что мы смогли помочь хотя бы ему, — поделилась чувствами успевшая наполовину разобрать чемоданы Хэруки.

— Хорошо, — согласился я, переобулся в тапочки и пошел помогать. — Я рад, что он здесь — теперь мне будет с кем тусоваться в «олимпиадные» дни.

— Я рада, что кто-то будет за тобой присматривать, — хихикнула она, восстановив душевный покой.

— Так держать, — похвалил я ее. — Мы все равно ничего не можем сделать, значит и переживать нет смысла.

— Потом отправим пострадавшим гуманитарную помощь.

— Я подумал о том же самом.

— Мы делаем для этого мира все, что можем, а значит заслуживаем небольшой отдых, — добавила она.

— Верно! — одобрил я.

— И будем делать больше, как только сможем!

— Точно!

— А сейчас — пора на обед! — она схватила меня за руку и бодро потопала в коридор.

— Отведаем скандинавскую кухню! — взбодрился и я.

В коридор мы вышли почти одновременно с остальными. В пути Кейташи шепнул мне на ухо:

— Ой, сделай нам с Кохэку один номер!

— Просто ночуй у нее, бака!

— Черт, я совсем об этом не подумал!

— Неудивительно, что ты не прошел отборы на олимпиаду!

У нас в школе ведь их проводили, как и во всех других.

— Просто почти все мое время уходит на этот тупой бейсбол!

— Мне рассказывали, ты стал МВП последней игры перед каникулами? — спросил я нормальным голосом.

— А ты даже не пришел поддержать меня, — обиженно буркнул он.

— Нанако, что мы делали в тот день? — спросил я секретаря.

— Сейчас! — она достала из внутреннего кармана пиджака блокнотик. — Во время матча мы бесцельно катались по подземному транспортеру