Внедроман 2 - Алексей Небоходов
Ночь тянулась мучительно медленно. Сон не приходил – мысли вновь и вновь возвращались к разговору с Андроповым. В голове прокручивались возможные исходы – от самых благоприятных до катастрофических. Он понимал, что решение Брежнева определит судьбы и Михаила, и его самого.
Олег Брониславович так и не заснул, оставаясь до утра в ожидании звонка, который должен был решить всё.
Раннее утро едва пробивалось сквозь окна кабинета Олега Брониславовича, медленно вытесняя ночную тяжесть и сумрак. Он сидел за массивным столом, перебирая бумаги, уже несколько часов потерявшие для него смысл. Взгляд бесцельно скользил по стенам, а пальцы машинально теребили давно остывшую чашку кофе.
Внезапный телефонный звонок прорезал тишину кабинета резко, словно сирена воздушной тревоги. Вздрогнув, Олег Брониславович поспешно потянулся к трубке и случайно опрокинул остатки кофе на документы, покрыв их коричневыми пятнами.
– Слушаю вас, – выдохнул он, ощущая, как учащается сердцебиение.
Голос в трубке был сухим и строгим:
– Доброе утро, Олег Брониславович. Это Андропов. Немедленно подъезжайте ко мне на Лубянку. Вопрос срочный и важный. Вас встретит мой помощник.
– Сейчас же выезжаю, Юрий Владимирович, – ответил Брониславович, стараясь говорить спокойно.
– Отлично, – голос Андропова смягчился, выдавая усталость. – Жду вас через двадцать минут.
Трубка щёлкнула, и Олег Брониславович почувствовал, как тревога смешалась с надеждой. Он ожидал этого звонка, понимая неизбежность происходящего после вчерашней встречи. Теперь оставалось лишь узнать итог – одобрение или крах.
Эти мысли не отпускали его всю дорогу, пока он быстро шёл по коридорам, минуя хмурых охранников, и садился в ожидавшую его чёрную «Волгу». Лубянка была совсем рядом, но поездка казалась бесконечной. Время тянулось мучительно медленно.
У здания КГБ он замер на мгновение, собираясь с мыслями, затем решительно вошёл внутрь. Встретивший его помощник без лишних слов проводил наверх, мимо охраны и по длинному коридору с запахом табака и бумаги.
Перед тяжёлой дверью кабинета Андропова помощник молча исчез. Андропов стоял у окна, не оборачиваясь, и тихо произнёс:
– Входите, Олег Брониславович, садитесь.
Тот осторожно сел напротив стола, слегка нервно поправляя галстук. Андропов развернулся, подошёл к столу и внимательно посмотрел на собеседника поверх очков.
– Ваше предложение рассмотрено, – начал он спокойно. – Вчера я доложил Леониду Ильичу. Его реакция удивила даже меня. Услышав про съёмки на овощебазе, он сперва нахмурился, затем расхохотался так, как умеет только он – громко, заразительно, почти по-царски. Вытерев слёзы, сказал мне: «Вот каких молодцов воспитала страна! А вы их сразу сажать. Плёнку пришлите лично мне, пусть мои посмотрят, а то совсем заскучали с бюллетенями по Марксу». Затем стал серьёзен и добавил, что если всё контролировать, то можно продолжать. Главное – никакой огласки и утечек. «Пусть пахнет подпольем, а работает как спецоперация». Так что проект одобрен.
Олег Брониславович ощутил внезапное облегчение. Он уже почти потерял надежду, хотя именно на такой исход и рассчитывал.
– Это значит… – начал он осторожно.
– Именно так, – подтвердил Андропов. – Проект утверждён, причём как стратегический. Остались некоторые детали, которые нам нужно обсудить сейчас.
– Я к вашим услугам, – быстро ответил Брониславович, почувствовав уверенность в голосе.
Андропов помолчал, подбирая слова:
– Во-первых, Михаила нужно немедленно освободить. Я уже отдал распоряжение. Во-вторых, все материалы передаются в ведение Первого главного управления КГБ. Теперь это операция внешней разведки. Понимаете меня?
– Прекрасно понимаю, – с облегчением выдохнул Брониславович.
Андропов удовлетворённо кивнул, слегка прищурившись:
– Хорошо. Теперь перейдём к подробностям. Не упускайте мелочей, Олег Брониславович. Теперь мы оба отвечаем за эту необычную операцию перед руководством страны.
Наступила короткая пауза, после которой Олег Брониславович начал обстоятельно и чётко излагать детали.
Михаил сидел в тесной одиночной камере, уставившись на облезлую серую стену так, словно на ней был написан ответ на все его вопросы. Стена, впрочем, молчала, оставляя наедине с мрачными размышлениями. В голове прокручивались сценарии, один хуже другого. Камера была сырая, холодная, пропитанная едким запахом краски и дезинфекции. Он не чувствовал отчаяния, лишь неуютную неопределённость, знакомую каждому, кто хоть раз сталкивался с системой.
Он понимал, что далеко не первый в такой ситуации, но от этого легче не становилось. Осознание того, что его судьба в чужих руках, было мучительным, как старая плохо зажившая рана. Михаил устало потёр глаза, будто пытаясь стереть навалившееся ожидание.
В памяти мелькали события: съёмки на овощебазе, звонок Ольге. Где произошёл прокол? В истории с доярками в Дедрюхино? В бане, где оказалось слишком много посторонних глаз? Или проблема в быстром распространении и широте круга? Михаил думал, что всё контролирует, но теперь понимал, что контроль в этой стране – иллюзия, особенно если играешь на грани.
Он вспомнил хвастовство Алексея про связи и уверенность Сергея в монтаже. Но ведь именно Михаил дал им чувство безопасности, сам поверил, что невидимость возможна. «Тот самый шаг за грань», – подумал он и горько усмехнулся. Но кто судья в этой игре? Кто решает, что здесь искусство, а что преступление?
Разговор с Фролом Евгеньевичем, полный намёков и недомолвок, тоже не давал покоя. Кто-то мог проболтаться или слить информацию? Или Фрол был всего лишь посредником, а настоящие игроки наблюдали со стороны? Михаил чувствовал, что его проект стал частью какой-то большой игры. Теперь он – лишь фигура, временно убранная с доски. Вернут ли его обратно – и с какой стороны?
Внезапно снаружи раздались резкие шаги. Михаил выпрямился, ощутив смешанное чувство надежды и тревоги. Заскрежетал замок, дверь открылась, и на пороге появился вчерашний грубый охранник, но теперь его взгляд выражал напряжённое уважение.
– Конотопов, собирайтесь немедленно, – произнёс он необычно мягко. – Вас освобождают. Без задержек и вопросов.
Сначала Михаил решил, что это жестокая шутка. Но охранник выглядел слишком серьёзным и почтительным.
– Освобождают? – переспросил Михаил настороженно. – Что это значит? Куда теперь?
– Моё дело – передать приказ, – пожал плечами охранник. – Но вас уже ждут.
Михаил поднялся, неспешно отряхнул одежду, поправил рубашку и внимательно взглянул на охранника:
– Хорошо, ведите.
Они вышли по узкому коридору во двор, где у входа ждала чёрная «Волга». Машина казалась солидной и угрожающе властной. Охранник молча открыл дверь, пропустив Михаила внутрь. В машине было тепло, пахло кожей и лёгким ароматом сигарет, навевавшим ощущение давно забытого спокойствия.
«Волга» тронулась, направляясь по незнакомым улицам. Михаил пытался понять, куда его везут, но сопровождающие демонстративно молчали, игнорируя его немые вопросы. Постепенно город сменялся пригородным пейзажем с густым тёмным лесом, запахом хвои и мокрой земли.
Машина свернула с шоссе на узкую дорогу и вскоре перед Михаилом
