Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

— Я не тактильный человек, мне вера не позволяет обниматься, к тому же по статье 132 УК это запрещено делать в общественных местах!

Не знаю, была ли в СССР такая статья, но мой крик подействовал на всех. Дамочка перестала тянуться ко мне и в автобусе повисла гнетущая тишина. Вряд ли комсомольцы знали наизусть уголовный кодекс, да и про тактильность едва ли слышали, а вот что за вера мне не позволяет обниматься, их это явно ошарашило.

Ошиблась. Один человек про статью 132 всё-таки знал. У старшего лейтенанта брови встали почти вертикально, и на лбу образовалось несколько морщин.

А может и дамочка нечто слышала, потому как смутилась и бочком выползла из автобуса. Потрясла за руку сначала Иннокентия Эдуардовича, потом и старшего лейтенанта, наверное, на всякий случай и, переваливаясь как человек с миопатической походкой, зашагала в сторону приёмного отделения. Ну а что, с такими габаритами у неё, вполне вероятно, могут быть слабые мышцы в области таза.

А я, выдохнув облегчённо, сползла на сиденье.

— Ольга Павловна, — произнёс кто-то из недр автобуса, — а на улицу выйти можно?

Кто-то подхватил предложение, а заодно поинтересовался, где можно справить нужду. Правильный вопрос, потому как обо мне мгновенно забыли, сосредоточившись на главном.

Врачиха стала объяснять, где на территории больницы находится общественная уборная и мымра занялась тем, что умела делать лучше всего. Строем водить комсомольцев в сортир.

Я бы тоже не отказалась, но решила, как только все разбредутся, пойду искать душ и там решу все свои проблемы.

— Бурундуковая, а тебе особое приглашение требуется?

Надо же, у Гольдман голос прорезался и мымра тут же заглянула в автобус.

— А если я не хочу? — ответила на немой вопрос англичанки.

На удивление, Ольга Павловна настаивать не стала. Только буркнула под нос.

— Автобус никто останавливать не будет до Симферополя. Можешь оставаться.

А то у нас уже водитель есть. Вот же ляпнула. Мы может быть вообще, ночевать будем в Николаеве. Лучше бы озаботилась обедом. Время как раз подходящее.

Проводила взглядом отряд комсомольцев и уже хотела рвануть за рюкзаком, как вдруг рядом послышались знакомые голоса. Приподнялась и сразу увидела Иннокентия Эдуардовича и старшего лейтенанта. Они тоже смотрели вслед шагающим комсомольцам и негромко беседовали.

— Вы точно уверены, товарищ подполковник, — спрашивал мент у НВПэшника, — она никуда писать жалобу не будет? Оно, конечно, разберутся, но перед этим крови попьют немало.

— Не беспокойтесь, Андрей, я проведу с ней беседу, — попытался успокоить мента Иннокентий Эдуардович, но без особой уверенности в голосе, — но если что, я вам адрес свой и телефон сообщил. Приеду по первому зову. Я ведь понимаю, всякое бывает. А за водителя, не нужно беспокоиться. Я как раз по этому поводу беседовал. Сказали, максимум два часа. Путёвку оформят и доставят сюда.

— Это хорошо, что без проволочек. А я ещё, товарищ подполковник, хотел спросить. У вас, в самом деле, ДОСААФ обучает несовершеннолетних детей управлять автобусом?

— Оказывается да, — кивнул Иннокентий Эдуардович, не был в курсе. А иначе не довезли. И ситуация с грузовиком опасная была.

— Это как в поговорке, — махнул рукой старший лейтенант, беда не одна приходит, а с детками. У грузовика колесо лопнуло, вот он и завилял на дороге.

Вот это кринж. Нашло ведь когда лопнуть. Злостный случай.

Но дальше я не слушала, вдруг сообразив, что новый водитель может появиться с минуту на минуту, и я так и останусь, в чём сижу и без туалета.

— Ева, ты куда? — остановил меня голос Иннокентия Эдуардовича.

Увидел у меня на плече рюкзак и спохватился.

— Я быстро, — кивнула в сторону больницы, — мне срочно нужен душ. Очень срочно.

И развернувшись помчалась догонять врачиху, которая показав отряду путь до уборной, возвращалась, так и держа в руке шприц, а в другой ящик с красным крестом.

Слава, Богу, не стала уговаривать меня на укол, чтобы лекарство не пропало. Только поинтересовалась, действительно ли я управляла автобусом, а получив утвердительный ответ, покивала с умным видом и провела в терапевтическое отделение. Достала из кармана ключ, провернула его в замке и предупредила, что горячей воды нет.

Да мне как-то было всё равно, лишь бы смыть с себя пот и переодеться. Стирать вещи не стала, завернула в газету и спрятала на дно рюкзака.

На выходе, воровато оглянулась и, убедившись, что никого нет, затолкала сумку и куртку маньяка в огромную железную мусорку. Прошмыгнула никем не замеченной в приёмное отделение, и двинулась было в сторону улицы, как услышала знакомый голос:

— Родненькая вы моя.

Едва не взвизгнула, увидев, как на меня надвигается огромная туша и стала оглядываться в поисках укрытия. Но, большая тётя Лена пронеслась мимо меня, не только не узнав, даже не заметив. Едва не сшибла, если бы я вовремя не отскочила. Обхватила своими ручищами миниатюрную женщину в белом халате и, склонив голову ей на плечо, громко зарыдала.

Я мысленно принесла свои соболезнования персоналу больницы, потому что за пару недель таких лобызаний, эта шкафообразная, обязательно нанесёт кому-нибудь травму и выскочила на улицу.

Очень вовремя. Оба мента попрощавшись с Иннокентием Эдуардовичем и Анатолием, нашим первым водителем, сели в свою тачку и укатили.

НВПэшник увидев меня, радостно улыбнулся, видимо всё же опасался, что я решила покинуть их весёлое общество, и помог подняться по ступенькам.

— Давай садись, — кивнул он мне дружелюбно и ласково сжал плечо.

Неожиданно. Захотелось поинтересоваться, что произошло в моё отсутствие, но кинув взгляд на мымру, решила, что это не к спеху. Впихнула рюкзак под кресло, без сумки и куртки маньяка он сделался гораздо компактнее и легко уместился. Но едва устроилась, сбоку показалась голова Виталика.

— С тобой всё в порядке? Что там? Уколы делали? И как себя чувствуешь? Едешь с нами дальше?

Я, нахмурившись, оглянулась.

— Ты это с чего взял?

— Иннокентий Эдуардович сказал. Мы тебя минут двадцать ждали, он и сказал, что тебя докторша увела, проверить.

Я мысленно улыбнулась. Так наш НВПэшник врать умеет похлеще меня. То-то мымра ни слова не сказала, небось, предупредил, что у меня шок или что ещё и нервировать нельзя. Надо было ещё в Кишинёве это сделать.

— А почему у тебя волосы мокрые? — продолжил допытываться Виталик.

— Так мне это, — я ухмыльнулась, — антистрессовую ванну сделали.

— Антистрессовую ванну?

— Какую ванну? — послышалось из разных сторон.

Пять минут не прошло, как автобус тронулся, а вокруг меня собралась целая куча мальчишек и девчонок которые наперебой стали засыпать вопросами. Усаживались по двое, трое на одно сиденье и похоже не чувствовали себя в тесноте.

Пришлось рассказывать, как пришло в голову пойти в ДОСААФ. Что чувствовала, когда гнала автобус в больницу, в какой момент пришла идея свернуть на обочину, до того как грузовик поехал навстречу или изначально так планировала.

Медленно, но уверенно переползли на приключения в Кишинёве. Объяснила, что и мотоцикл и гараж мой, остались в наследство от отца и потому никак не могли мы с Люсей угнать сами у себя. Всё остальное передала в очень сокращённом виде, пообещав, что когда надену купальник, все смогут рассмотреть след от пули, а в автобусе я этого точно делать не буду.

Одним словом, каким бы ни был план у мымры, но он рухнул окончательно. Во всяком случае, на 98%. К нашей компании не присоединились всего четверо. Известная всем Гольдман, недомерок, получивший в лоб и две девчонки из Комрата, которых узнала ещё по Кишинёву. Продолжали пялиться на меня с ненавистью. И учитывая, что до вчерашнего дня я понятия не имела об их существовании, выяснить причину не удалось.

Нашу идиллию прервала остановка автобуса. Он вздохнул, почти как человек и затих, а я, глянув через лобовое стекло на уже знакомые ворота сделала брови домиком. Или очень похоже. Я-то думала, что автобус на пути к Херсону, по сторонам не смотрела, а мы снова прибыли на предприятие, в столовой которого завтракали сегодня утром.