Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

— Хорошая работа, — одобрил я. — Когда планируешь первое испытание?

— Завтра утром. Федот обещал помочь.

— Отлично, но помни — если что-то пойдет не так, не отчаивайся. Первая попытка редко бывает идеальной.

Матвей кивнул, но в его глазах светилась такая решимость, что я понял — он готов горы свернуть ради успеха своего проекта.

Глядя на него, я с удовольствием понимал — мое дело живет и развивается. Я создал не просто кухню, а школу, где растут новые мастера.

И это было не менее важно, чем все мои изобретения.

Через несколько дней воевода Всеволод устроил то, что он назвал «визитом проверяющего» по моим новым производствам. Он пришел не один — с ним были двое младших бояр и писарь, что придавало визиту официальный характер.

— Мастер Алексей, — сказал он торжественно, — я хочу лично убедиться в том, что средства рода тратятся с умом.

Мы начали с колбасного подвала. Спустившись по каменным ступеням, Всеволод внимательно осмотрел развешенные ряды колбас.

— Впечатляющее зрелище, — заметил он. — Сколько здесь колбас?

— Около двухсот штук, — ответил я. — Каждая весом в фунт.

— А срок хранения?

— При правильном вялении — до года без порчи.

Всеволод подошел к одной из колбас и легонько постучал по ней пальцем:

— Она уже затвердела. Это хороший признак?

Я удивился его осведомленности в тонкостях процесса:

— Да. Чем тверже, тем лучше сохранность.

— А эта белая плесень на поверхности? — спросил один из бояр с некоторой брезгливостью.

— Это благородная плесень, — объяснил Всеволод, опередив мой ответ. — Она защищает колбасу от вредной гнили. Правильно, Алексей?

— Совершенно верно, — подтвердил я, снова поражаясь его знаниям.

Мы поднялись наверх и направились к мастеру, который делал сырный пресс. Здесь Всеволод проявил еще больший интерес к техническим деталям.

— Вот это особенно интересно, — сказал он, изучая чертежи в который раз. — Система рычагов позволяет создать огромное давление с минимальными усилиями.

— А эти желобки в конструкции? — спросил он, поглядев на меня. — Ты уж извини, Алексей, я не успел толком с этим ознакомиться.

— Для отвода сыворотки. Она должна полностью стечь, иначе сыр испортится.

Всеволод кивнул с пониманием дела:

— Каждая деталь продумана. Видно работу настоящего мастера.

Рабочие, слышавшие нашу беседу, переглядывались с одобрением. Им нравилось, что влиятельный воевода серьезно относится к их труду и понимает его важность.

— Мастера! — обратился Всеволод к каменщикам и плотникам, когда мы пришли на площадку, где строилась сыроварня. — Хочу сказать вам: вы строите не просто здание. Вы создаете основу процветания наших детей и внуков.

Игнат, старший каменщик, гордо выпрямился:

— Понимаем. Делаем как для себя.

— Вот и правильно. Через десятилетия люди будут вспоминать, кто заложил первый камень в фундамент новой эпохи.

После осмотра Всеволод отвел нас с Ярославом в сторону, подальше от посторонних ушей.

— Вот оно, — сказал он, указывая на кипящую вокруг работу. — Вот оно, настоящее будущее. Не интриги старых бояр с их вечными спорами о том, «как делали деды», а настоящее дело, которое приносит конкретную пользу.

Он положил руку на плечо Ярослава:

— Я рад, что мой брат наконец прислушался к вам. Долгие годы я мечтал увидеть такие перемены в нашем роду.

— Дядя, — сказал Ярослав, — без вашей поддержки ничего бы не получилось.

— Глупости. У вас были идеи, у вас был запал. Я лишь убрал с дороги несколько препятствий.

Всеволод посмотрел на строящуюся сыроварню с удовлетворением:

— Знаете, что мне больше всего нравится в этом проекте? То, что он показывает: мы не боимся будущего. Мы его создаем.

— А остальные бояре? — спросил я. — Как они относятся к переменам?

Всеволод усмехнулся:

— Боятся, что новые методы сделают их опыт ненужным, но это естественно — старое всегда сопротивляется новому.

Он обвел взглядом работающих мастеров:

— Вместе мы сделаем род Соколов великим. Не военной силой — хотя и она важна — а умом, новыми знаниями, правильным ведением хозяйства.

В его словах звучала искренняя убежденность, и даже я, помня предупреждения Степана, почувствовал прилив воодушевления.

— Дядя, — сказал Ярослав, — я так благодарен вам за понимание и поддержку.

— А я благодарен вам за то, что показали мне новые возможности, — ответил Всеволод. — Старую собаку тоже можно научить новым трюкам.

Мы еще некоторое время обсуждали технические детали проектов, планы на будущее, возможности расширения производства. Всеволод задавал умные вопросы и предлагал дельные решения.

Когда визит закончился, рабочие провожали его одобрительными взглядами. Он сумел завоевать их уважение не только властью, но и пониманием дела.

— Отличный человек, — сказал Игнат, глядя на удаляющегося воеводу. — Редко встретишь среди знати такого, кто в работе разбирается.

А я думал о том, как мастерски Всеволод укрепил свои позиции. Он не просто поддержал наши проекты, а стал их соавтором в глазах рабочих и младших бояр. Теперь любая критика наших начинаний автоматически становилась критикой его мудрости.

Искренняя поддержка или хитрый расчет? Я все еще не знал ответа на этот вопрос.

Через неделю после инспекционного визита воевода Всеволод пригласил нас с Ярославом на частный ужин в своих покоях. Приглашение было неформальным — «без лишних церемоний, просто поговорить за жизнь».

Покои воеводы разительно отличались от официальных залов крепости. Здесь царила атмосфера уюта и достатка — мягкие кресла, дорогие ковры, полки с книгами. На столе было накрыто на троих: простая, но вкусная еда, хорошее вино.

— Располагайтесь, как дома, — сказал Всеволод, указывая на кресла у камина.

Мы сели, и Всеволод налил нам.

— За успешное начинание, — поднял он кубок. — За тех, кто не боится менять мир к лучшему.

Мы выпили, и он откинулся в кресле с видом человека, который готов к откровенному разговору.

— Знаете, — начал он, — всю жизнь я ждал таких людей, как вы. Людей, которые не просто следуют традициям, а думают сами.

— Дядя, — сказал Ярослав, — а что мешало вам раньше вносить изменения?

Всеволод вздохнул:

— Мой брат. Я люблю Святозара, но должен признать — он слишком мягкий и консервативный. Он боится любых перемен, считает, что «как жили деды, так и нам жить».

Он сделал глоток вина:

— Долгие годы