Хозяин антимагии #5 - Миф Базаров
Вдали, в обрамлении векового парка, стояла огромная, утопающая в огнях усадьба. Не просто дом, а настоящий дворец в стиле ампир с белоснежными колоннами и бесчисленными окнами.
Цеппелин тяжело вздохнул, и в его голосе прозвучала смесь тоски и решимости:
— Ну что ж, господа… Нам туда.
Глава 13
Экипаж замер в густой тени вековых лип, вдали от залитого огнями парадного подъезда.
Сквозь листву проглядывал ослепительный фасад особняка Оболенских.
Это был настоящий дворец в стиле ампир, ярко подсвеченный праздничной иллюминацией.
Из приоткрытых окон лилась музыка, смешиваясь с приглушённым гулом светской толпы. К чугунным воротам то и дело подкатывали кареты и даже автомобили. Редкая, подчёркивающая статус хозяев роскошь.
Я расплатился с извозчиком, щедро отблагодарив.
Тот поймал золотую монету, смышлёно подмигнул, дескать, всё понимаю, барин.
Мы остались втроём: я, Амат и Фердинанд.
Цеппелин был похож на струну, готовую лопнуть, его пальцы нервно теребили рукоять трости. Ещё немного, и Фердинанд бы её сломал.
— Я не могу пойти с вами, — прошептал граф, не отрывая взгляда от особняка. — По периметру точно стоит сигнализация, настроенная на меня. Стоит только попасть на территорию особняка, как тут же поднимется тревога.
— Что же делать? — задумчиво сказал Амат, вглядываясь в сторону дома. А его живот предательски заурчал, выдавая истинные мотивы.
— Я знаю это поместье достаточно хорошо. Видите восточную стену, ту, что уходит вглубь парка? Там есть старая мраморная беседка. Она вплотную подходит к чугунной ограде. Я смогу подойти снаружи под маскировочным куполом. Мирослава… она знает это место. Мы там иногда встречались, — мужчина умолк, сглотнув ком в горле.
План родился сам собой, импровизационный, и оттого, возможно, единственно верный.
Нам нужно было проникнуть на бал, найти княжну и под благовидным предлогом выманить её к этой беседке. Цеппелин тем временем займёт позицию снаружи.
Я передал графу своего зверька: если что-то пойдёт не по плану, то выпустит его, а Мотя уже разыщет меня.
Амат мрачно хмыкнул, окидывая взглядом освещённый особняк.
— Киря, а как думаешь, там лобстеры из колоний есть? Уж больно есть охота.
— Пойдём посмотрим, думаю, кухня там на высшем уровне.
Наши дорожные костюмы — мой, пошитый из дорогой качественной ткани, хоть и был лишён блеска и роскоши, и простой, но качественный офицерский сюртук Амата — смотрелись чужеродно на фоне бриллиантов и шитья. Но врождённая аристократическая осанка и уверенность делали своё дело.
Мы шли как хозяева жизни, а не как непрошеные гости.
Миновали ворота и направились к парадной лестнице, где всех прибывающих встречал лакей. Он был словно павлин в своей цветной ливрее с гербом рода Оболенских.
Вид у него был надменный и в то же время услужливый.
Вот как ему это удавалось?
— Ваши приглашения, господа.
Амат начал изображать поиски.
— Давайте я проверю списки, — предложил лакей, раскрывая чёрную папку с золотыми вензелями.
В этот момент к нам подошёл старший дворецкий — мужчина с цепким взглядом.
Осмотрел меня, потом задержался на друге, и в глазах мелькнуло узнавание.
— Амат Романович? Младший сын адмирала Жимина? Ваш отец, когда бывал в Москве, оказывал большую честь нашему дому.
Друг кивнул и, не меняя хмурого выражения лица, повернулся ко мне, отчеканив:
— Граф Кирилл Павлович Пестов. Мы здесь проездом, всего лишь на день. Хотел засвидетельствовать своё почтение князю Юрию Фёдоровичу.
Дворецкий широко раскрыл глаза. Удивлённо посмотрел сначала на Амата, затем на меня. Конечно, ведь имя Пестовых даже на «большой земле» было известно многим: хотя бы по целебным эликсирам с моим гербом, что стояли в каждой аптечке.
— Граф Пестов… — прошептал он. — Но ваш род… — он запнулся.
Я, не моргнув глазом, парировал голосом, полным холодной уверенности:
— Обстоятельства меняются. Я был проездом в Москве по делам империи. Амат сказал, что хочет заехать к князю, и я принял за долг засвидетельствовать почтение Юрию Фёдоровичу. Дабы не сочли за неуважение к столь почтенному дому, — выкрутился я.
Наглая, топорная отмазка. Но наглость, подкреплённая статусом, это лучший пропуск в любое общество. Дворецкий, всё ещё опешивший, почтительно склонился.
— Конечно, ваше сиятельство. Тысяча извинений за нерадивого слугу. Сию минуту провожу вас до господина. Пожалуйте. Прошу следовать за мной.
И мы, как по мановению волшебной палочки, переступили порог особняка.
Роскошь большого зала давила не столько богатством, сколько своей показной, удушающей совершенностью. Хрустальные люстры, отбрасывающие тысячи бликов, тяжёлый парчовый штоф на стенах, замысловатые статуи у стен, звуки оркестра на хорах.
Пахло дорогими духами, жареной дичью и сладостями.
Дворецкий вёл нас через толпу, которая расступалась, одаривая удивлёнными, любопытными, а порой и враждебными взглядами.
Наконец мы предстали перед князем, а слуга тут же что-то шепнул своему хозяину на ухо и сразу удалился.
— Граф Кирилл Пестов, прославившийся взятием Балтийска? Вы ли это? Я слышал, ваш род не в праве покидать колонии, — произнёс он с ядовитой издёвкой, едва заметно растягивая слова.
Я сохранял ледяное спокойствие, чувствуя, как Амат рядом напрягся, уловив скрытую угрозу в голосе.
— Обстоятельства меняются, ваше сиятельство, — парировал я ровным тоном, глядя Оболенскому прямо в глаза. — Империи требуется служба на всех рубежах, а не только на отдалённых, — позволил себе едва уловимый акцент на слове «отдалённых», намекая на колонии.
Князь перевёл тяжёлый взгляд на Амата.
— Амат, дорогой, — как-то слишком наиграно улыбнулся Оболенский, — рад тебя видеть. Помню тебя ещё вот таким мальцом, — князь опустил руку на уровень пояса.
— И я рад, ваше сиятельство, — почтительно кивнул друг.
— Что ж… Наслаждайтесь балом, господа. Сегодня важный день для моей семьи.
Из последующих тостов и обрывков разговоров стало понятно, что мы здесь оказались как нельзя вовремя.
Бал был в честь помолвки княжны Мирославы.
Её жених, князь Умар Хамурзин, выделялся в толпе как экзотический цветок: смуглый, с хищными чертами лица, в богато расшитом золотом халате поверх европейского костюма.
За ним неотступно следовали трое телохранителей: крупные молчаливые мужчины с непроницаемыми лицами. По их осанке, манере двигаться и огромным топорам, висевшим на спине, я понял, что это сакраворы. Лучшие воины с южных границ империи.
Где-то читал, что они недомаги. Обладают сразу двумя стихиями: земли и жизни, но на очень примитивном уровне. Зато рубаки хоть куда. А ещё ходили слухи, что раны сакраворов затягивались на глазах, делая их живучими
