Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете? - Вика Рубина

Однако и для Трогга дело нашлось.

— Помнишь, дорогой Трогг, как ты говорил, что мечтаешь вновь поработать с деревом? Настал твой звездный час — нам нужна мебель.

— ГОСУДАРЫНЯ МОЯ СВЕТЛООКАЯ, Я УЖ ДУМАЛ, ЧТО ВЫ НЕ ПОПРОСИТЕ! — заревел орк.

Признаться честно, я не думала, что этот недотепистый увалень способен развить столь бешеную активность. Однако его как будто подменили. Несколько раз на дню он мотался в лавки, а в остальное время непрестанно пилил, строгал, колотил. Иногда казалось, что мы угодили в эпицентр военных действий, потому что вокруг разносился грохот, отчаянный мат, что-то летело, в воздухе парила стружка…

Не знаю, кому этот зеленокожий волшебник свою душу заложил за такой прилив вдохновения, но из его рук родились симпатичные тумбы и полки для кухни, кровати, стулья, и даже диван для гостиной, которому недоставало только мягкой обивки.

— Как ты со всем этим справляешься в одиночку? — спросила я как-то, когда Трогг прихлебывал пиво на улице. — От девочек в столь тяжелой работе пользы немного, а Стася и Стормер заняты?

Он немного смутился.

— Так ведь, госпожа, мы тоже разные тайные слова знаем. Вы не смотрите, что орочья рука что молот, я и тонко действовать могу. С верным наговором любое дело спорится, а уж когда в охотку работаешь…

— Так ты доволен тем, что получается?

Он так взмахнул своей гривой, что бубенчики в косе зазвенели.

— Я вам храм отстрою, государыня, только дайте еще пива.

— Храма не надо. — сказала я. — А вот летняя веранда не повредила бы…

Глаза у Трогга загорелись алчным пламенем.

Крышу тоже латали всем миром. За это взялись Стормер и Мейко — варварка ловко балансировала, совсем как цирковая эквилибристка и без проблем заделывала прорехи. Их оказалось совсем не так много, но вот с материалом вышла проблема — его пришлось дожидаться из соседнего города. Я с тоской смотрела за тем, как в кошельке редеют монеты, но ведь с другой стороны, они тратились на нужное дело. Каждый день, проведенный в разрухе, вгонял меня в тоску, а я жить в тоске не собиралась. Поэтому всякий раз отпускала деньги моим дорогим подопечным.

Стася меж тем приятно удивила. Во время одного из выездов она привезла из Фросткампа две швейные машинки и несколько больших отрезов ткани.

— Вот, полюбуйтесь, госпожа Сафина. — сказала она мне с гордостью. — Какую красоту урвала за сущие копейки. Даже одного золотого не набралось!

— А как ты так умудрилась? — поинтересовалась я.

Зеленый толстый палец Стаси ткнул в небольшое черное пятно на лоскуте.

— Потому что дурачье вокруг! Они хотели это выбросить, потому что некондиция, кто-то папиросами прижег или еще чем, продавать такое нельзя. Ну не дураки ли? Я этот кусочек вырежу аккуратно, а остальное в дело пущу.

И пустила — скоро на чисто вымытых окнах стали красоваться симпатичные занавески — голубые, сиреневые, горчичные. Свет, проходящий через окна, теперь и сам менял оттенки, из-за чего само настроение в комнатах менялось. С каждым таким днем, с каждой приятной мелочью я все сильнее чувствовала, что нахожусь дома. Сейчас уже достаточно пунктов из плана было выполнено, чтоб я могла вернуться к тому, который уже давно требовал внимания.

— Прошу вас, не планируйте ничего завтра до полудня. — сказала я. — Мне понадобится ваша помощь. Вас всех.

Взгляд десятка глаз устремился на меня.

— С чем именно, госпожа? — заговорила Мири.

— Утром мы пойдем в архив.

Глава 25

Заря еще только занималась на горизонте, воздух еще был полон освежающей прохлады, а мы в полном составе уже ступили за порог архива. Я чувствовала себя кем-то вроде предприимчивого археолога-авантюриста, который проникает в давно всеми позабытую гробницу фараона. Обычно по закону жанра над такими гробницами висело чудовищное проклятие, которое потом методично всех нарушителей выкашивало, а то и сам хозяин пробуждался от вечного сна, чтоб сеять гибель и разрушение.

Ничего не могу сказать насчет гибели, зато вот разрушение точно было на месте. За архивом, как я и думала, никто не следил, поэтому он находился в еще более плачевном состоянии, чем дом. Прямо с порога мы попали в захламленный, пыльный вестибюль, который даже успел позабыть все хорошие времена. От узора на плитке остались одни только затертые следы. Грязные кадки торчали по углам, уже не надеясь когда-то дождаться растений, а под потолком самозабвенно ткали свои сети многочисленные пауки.

Я очень надеялась, что среди моих спутников не окажется чрезмерно пугливых особ. И, разумеется, очень скоро поняла, что ошиблась. Элина продолжала вещать про то, что она ощущает недобрую энергетику и вообще некто смотрит ей в спину уже несколько дней, Мири поминутно отряхивалась, смахивая с платья невидимые пылинки, Трогг только посмеивался.

— Эх, бабье! Слабый вы народец. Поучились бы у нас со Стормером. Ехали мы, значитца, как-то, через Арвен за сыром и гвоздями. Пока торгаша сыскали, пока сговорились, тут завечерело уже. А мы по молодости и по дурости пустились в обратную дорогу. Ну и че? Ночью такой дождь хлынул, что нас чуть не снесло. Насилу сыскали пещеру, устроились, спим. А ночью чувствую, что меня кто-то за плечо треплет. Я глаза открываю, смотрю, а там…

— Призрак? — дрожащим голосом предположила Элина.

Трогг закашлялся.

— Да не бывает никаких призраков! Лев там был! Огромный, гривастый, с клыками! Мы, видать, на его лежанку забрались. Но я-то парень не робкого десятка. Схватил за одну челюсть, потом за другую, как потянул…

Орк развел руки кверху и книзу, демонстрируя свою богатырскую силушку. В этот самый момент ему на ладонь спикировал жирный мохнатый паук размером с чайное блюдце. Паук тут же затрепыхал лапками и уставился на Трогга четырьмя парами глаз.

— Мамочка! — заголосил доблестный истребитель львов. — Сгинь, рассыпься, пропади!

Паук здраво решил, что с этим психопатом конструктивного общения наладить не получится, поэтому поспешил убраться восвояси, пока его не раздавили. Спрыгнув с орочьей ладони, он резво засеменил вдаль помещения. После этого инцидента Трогг смутился и помалкивал.

Встречей с пауком ужасы не ограничились. Люди, что прежде заведовали архивом, крайне экономно обходились с выделенным им пространством. Ни один метр не оставался пустующим. Повсюду стояли полки, стеллажи, тумбочки, подставки, конторские ящики, даже парочка сундуков нашлась. На первом этаже большая часть хранилищ пустовала. И когда я осмотрелась, то поняла, почему.

— Здесь хранились личные данные граждан Фросткампа. — произнесла я, глядя на потертую латунную табличку. — Должно быть, когда архив попал под сокращение или реорганизацию,