Лекарь Империи 5 - Александр Лиманский

Борисова торжествующе, победно выдохнула, но я продолжил, и мой голос прозвучал как щелчок затвора:

— … маловато было бы, если бы не видеозапись всего нашего разговора.

Ее торжествующий смех оборвался так резко, словно его отрезали ножом.

— Какая… какая еще запись? — в ее голосе, до этого полном триумфа, появились первые, панические нотки.

Я медленно кивнул на свой нагрудный карман, из которого аккуратно торчал краешек мобильного телефона.

— «Вас снимает скрытая камера», — торжествующе, почти театрально, произнес я. — Круто, не правда ли?

— Ба-бах! — прокомментировал у меня в голове Фырк. — Нокаут! Чистый нокаут! Посмотри на ее лицо! Оно сейчас треснет!

Борисова побелела. Потом ее лицо залила густая, уродливая краска. Потом она снова стала белой, как ее халат.

— Ты… ты не мог… — заикаясь, прошептала она.

Глава 10

— Мог, Алина. И сделал, — спокойно ответил я. — Всегда делаю, когда имею дело с такими, как ты. Называй это профессиональной паранойей.

Яна, все еще прижимая салфетку к шее, смотрела то на меня, то на Борисову, и в ее глазах медленно разгоралось понимание. Шок сменялся праведным гневом.

В этот момент дверь ординаторской распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. На пороге стоял дежурный администратор — бледный и взъерошенный мужчина средних лет, а за его спиной маячили двое охранников больницы, крепкие мужчины в форме.

— Что здесь происходит? — спросил администратор, обводя взглядом странную сцену: меня, стоящего в центре, перепуганную медсестру с окровавленной салфеткой на шее и Алину Борисову, застывшую, как соляной столб.

— Покушение на убийство, — ровным тоном сообщил я, кивнув на Борисову. — Госпожа лекарь Борисова пыталась ввести своей коллеге сильнодействующий нейротоксин. У меня есть полная видеозапись ее признания. Прошу задержать ее до прибытия следователей из Гильдии. И изолировать. Она может быть опасна.

Слова «покушение на убийство» и «следователи Гильдии» подействовали на них как удар дефибриллятора. Сонливость мгновенно улетучилась.

— Взять ее! — скомандовал администратор, и охранники, не церемонясь, ворвались в помещение.

Первый, коренастый детина с бритой головой, схватил Борисову за правую руку, второй — повыше и пожилистее — за левую. Но девушка оказалась на удивление сильной. В ней словно проснулся дикий зверь. Она извивалась как змея, брыкалась, пытаясь укусить державшего ее охранника за руку.

— Да стой же ты, дура! — прорычал бритоголовый, пытаясь заломить ей руку за спину.

Борисова вывернулась каким-то немыслимым, противоестественным образом и, изловчившись, с силой ударила его локтем в солнечное сплетение.

Охранник охнул и на секунду ослабил хватку. Этого хватило. Она почти вырвалась, сделав отчаянный рывок к двери.

— Ну уж нет, милочка! — прошипел у меня в голове Фырк. — Хватит с нас твоих фокусов!

Я увидел, как воздух перед Борисовой едва заметно дрогнул, словно от раскаленного асфальта. Это был Фырк.

В следующее мгновение она согнулась пополам, хватаясь за грудь, как будто получила удар невидимым кулаком. Дыхание со свистом вырвалось из ее легких.

Не упустить момент.

Я шагнул вперед и положил руку ей на плечо, активируя свою усиленную после ритуала целительскую силу. Только не для лечения — для усыпления. Поток успокаивающей энергии хлынул через мою ладонь, окутывая ее взбудораженную нервную систему, как теплый компресс.

— Спи, — тихо произнес я.

Борьба прекратилась. Борисова обмякла в руках ошарашенных охранников, ее взгляд стал пустым и безвольным.

— Вот это да, — присвистнул бритоголовый, потирая ушибленное солнечное сплетение. — Как вы это сделали, господин лекарь?

— Профессиональный секрет, — сухо ответил я. Внутренне я отметил, что применил ровно столько силы, сколько было необходимо. Чистый, точечный нейропаралитический импульс. Хирургическая работа, даже без скальпеля. — Уведите ее в изолятор и держите под усиленным наблюдением. Она опасна.

— Хех, «профессиональный секрет»! — раздался у меня в голове довольный голос Фырка. — Хорошо сказал! Пусть теперь думают, что ты владеешь секретным усыпляющим ударом «Пять пальцев спящего дракона»!

Охранники, все еще с опаской поглядывая на меня, закивали и потащили бессознательное тело Борисовой к выходу. Когда за ними закрылась дверь, и в ординаторской воцарилась относительная тишина, я повернулся к Яне.

Медсестра сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Ее мелко трясло, как в лихорадке. Взгляд был странным — смесь шока, безмерной благодарности и еще чего-то, что я не сразу смог определить. Благоговейного трепета. Почти страха.

— Яна, как ты? — я присел рядом с ней на корточки, профессионально нащупывая пульс на ее запястье. Частый, нитевидный. Классическая реакция на острый стресс.

— Я… я в порядке, — выдавила она сквозь стучащие зубы. — Спасибо, Илья Григорьевич. Если бы не вы…

Она замолчала, явно хотела что-то добавить, но передумала. Просто смотрела на меня этим странным, новым взглядом, будто видела впервые. Не лекаря, не коллегу. А кого-то другого.

Странный взгляд. Не просто благодарность.

Похоже на то, как смотрят на… фокусника, который только что вытащил кролика из шляпы. Она увидела нечто, выходящее за рамки ее понимания.

— Ого, двуногий! — хихикнул Фырк. — А любовь-то продолжается! Скоро будешь твою личную секту основывать «Свидетели Святого Разумовского»!

— Нужно тебя успокоить, — сказал я, уже протягивая руку к ее плечу. — Могу применить ту же технику, что и с Борисовой. Мягко, разумеется.

Яна нервно хихикнула и инстинктивно отстранилась от моей руки, словно боясь обжечься.

— Нет-нет, спасибо! Лучше чаем. Обычным чаем с валерьянкой. Без всяких… техник.

— Как скажешь, — я посадил ее на диван, чувствуя, как она старается избегать моего прикосновения. Боится. Не меня. А того, что я могу. Надо запомнить. Это может стать проблемой. — У нас в ординаторской есть запасы успокоительного чая. Сейчас налью.

Не прошло и десяти минут, как в отделении началась настоящая суматоха. Первыми прибыли полицейские — двое в форме и один в штатском, видимо, следователь.

Они действовали профессионально, но с той долей безразличия, которая свойственна людям, для которых чужая трагедия — ежедневная рутина.

Они сразу принялись опрашивать свидетелей, которыми были только я и Яна, фотографировать место происшествия, аккуратно упаковывать в пластиковый контейнер шприц с остатками яда.

— Ну вот, началось… — с тоской протянул у меня в голове Фырк. — Бумажки, протоколы, вопросы… Скукотища! Сейчас будут три часа выяснять то, что и так всем ясно!

Следователь, представившийся лейтенантом Вороновым, задавал вопросы коротко и по существу.

Я отвечал так же, мысленно