Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава
— Они мне жмут, — объявила Полина. — Ты не мог бы немного…
— Не велено, — отрезало существо. — Велено ходить так.
— Но…
— Велено отправляться на прогулку так.
В этот момент она уже со всей ясностью поняла, что задумал князь. Ну конечно. Надо полагать, колотить дочку или жечь её калёным железом — дурной тон, раз уж для таких увеселений существуют красный дом и каратели. Но пытки бывают разными, и, учитывая, что когда-нибудь княжне д'Эмсо предстоит выйти замуж и покинуть родительский кров, а ещё и то, что она может когда-никогда общаться с другими людьми, мучать её явно навряд ли может быть прилично. Но вот так… На что сможет она пожаловаться кому бы то ни было? На тугой корсет шикарного платья? На изящную причёску?
— Велено сопроводить барышню на прогулку, — напомнил послушок и засеменил к двери.
До лестницы на первый этаж Полина добралась сравнительно просто. Туфли жали, но это было терпимо. А вот потом начался настоящий ад.
Она уже почти плакала, когда только оказалась у выхода на свежий воздух. А ведь сопровождающий её мучитель говорил, что прогулка должна быть как минимум часовой!
Снаружи замка Полину подвели к скалистой площадке, от которой вниз уходили широкая дорога и небольшая тропка. Идти в пыточной обуви под уклон оказалось особенно больно. Голова чесалась. В рёбра впивались косточки корсета. И даже мученически вдохнуть полной грудью было нельзя — мешала тугая шнуровка.
Семенить крошечными шагами вниз едва удавалось. А Рбан гнал её, словно извозчик, заставляя всё дальше удаляться от замка, в который, так или иначе, а придётся возвращаться на своих двоих!
Полина изгрызла нижнюю губу в кровь, а что творилось с ногами, было страшно даже представить. Пот катился градом. Попытки почесать голову злостно пресекал послушок, уведомлявший, что трогать волосы — неприлично.
Полина всё-таки попыталась оценить местность и убедилась, что добраться к небыли будет делом совсем нелёгким, даже и в брюках да удобных кроссовках: скалы были отвесными, серпантинная дорога — длинной и хорошо просматриваемой. К тому же по ней даже бегом она едва ли доберётся к подножью скалы за половину ночи, а ведь надо будет ещё и вернуться, и всё это — незаметно.
Полтора часа прогулки показались вечностью. К её завершению Полина забыла абсолютно обо всём, кроме острого желания снять проклятую обувь. Она даже попыталась взбунтоваться. Плюхнулась на дорогу, силясь стянуть туфли, но корсет мешал достать до ног. Попробовала стащить одну носком другой, но конвоир что-то сделал с застёжками. Эти чёртовы «испанские сапожки́» словно бы намертво приросли к ногам.
А про дебош зелёный мерзавец наверняка донесёт князю.
Оказавшись наконец-то снова в спальне, Полина повалилась на кровать. Тут ей позволили снять эти кандалы со всего тела — но ненадолго. Рбан тут же заставил надевать другое платье. Для ужина.
Есть действительно хотелось очень. Изуверская прогулка забрала последние силы. Полина, ни на что особо не надеясь, спросила, нельзя ли подать еду в комнату, и получила отказ.
Новое платье после недолгого облегчения первое время даже можно было терпеть. Но вот новые туфли были настоящим издевательством! На этот раз с каблуком и тоже очень узкие да к тому же с твёрдыми неудобными задниками, схватившими тисками пятку. Влезать в них поверх уже заработанных мозолей оказалось невыносимо.
Но только так, через целую череду анфилад и лестниц, можно было добраться до еды, а ведь Полина отказалась и от вчерашнего ужина, и от утреннего, ещё больничного, завтрака.
Казалось, что она ступает по раскалённым угольям.
Давя клокочущую ненависть, Полина уговаривала себя как-то продержаться этот вечер. Нельзя провоцировать князя ограничить её свободу, пока не будет проверена теория Мары. Нужно терпеть. Изо всех сил. Ради дочери.
И на кой ляд людям такие просторные замки⁈
В большой столовой комнате собралась целая толпа. А Полина и забыла о том, что у князя, кроме той её «старшей сестры», приходившей ругаться перед отправлением в дурку, есть ещё целый табун сыновей. Пареньки и мальчики сидели по росту в ряд, каждый перед своей тарелкой, младшему, кажется, было лет пять — впрочем, не факт, что это младший. Полина насчитала восемь братьев, а их вроде как было одиннадцать.
Ещё за столом восседала разодетая сестра, чьего имени Полина не запомнила, натянутая бесстрастная княгиня и проклятый князь, лучащийся самодовольством так, что хотелось тут же заехать ему по физиономии. Перед каждым из собравшихся имелась накрытая железной выпуклой крышкой-колпаком тарелка, приборы и бокалы. Масса разных послушков на удлинившихся ножках разливали из графинов напитки, когда Полина вошла.
— Ты задержалась, Эднара, — сухо проговорила княгиня. — Будь так любезна спускаться к столу вовремя.
Ноздри Полины уловили аппетитный аромат, и в животе заурчало. Нутро дрогнуло, словно там натянулись струны. Она поняла, как сильно проголодалась, и постаралась проглотить и возмущение, и мученическое выражение лица.
— Приношу свои извинения, — выдавила Полина и даже добавила: — Я могу присесть?
— Ну уж морить голодом непокорную дочь мы не станем! — хохотнул князь. — Располагайся. Надеюсь, прогулка освежила тебя?
Полина стиснула зубы и заставила себя кивнуть. Кое-как проковыляв к единственному незанятому стулу, она опустилась на него и чуть ли не со стоном подняла обе ноги над полом.
Но сидеть так долго было невозможно и пришлось поставить их, опершись каблуками и задрав носки. Полина изо всех сил поджимала пальцы. Поскорее бы наесться и сбежать в кровать. Снять это всё хотя бы на ночь!
Тогда можно будет свернуться калачиком и спокойно всё обдумать.
Мальчишки таращились на Полину, словно та была музейным экспонатом. А старший ещё и будто бы с какой-то брезгливостью.
Сестра — и как её, блин, зовут? — при появлении Полины закатила глаза.
— Эдна опять будет жить с нами? — подал голос какой-то мальчонка.
— Да, Юнос, она достаточно отдохнула, — ответствовал князь.
— А её вылечили? — засомневался ребёнок, и старший мальчик хмыкнул.
— Уж полечили, думаю, на славу! — обронил он.
Князь посуровел.
— Ваша сестра отдыхала, — ледяным тоном объявил он. — Если ещё от кого-нибудь в стенах замка я услышу слово «лечение», живо отправлю проветриться в красный дом. А если станете болтать посторонним, вообще за себя не ручаюсь! — стукнул он по столу кулаком так, что подпрыгнули вилки и ложки.
Княгиня побледнела.
Князь сделал знак послушкам, и те синхронно приблизились к столу. Тут было двенадцать существ. И теперь каждое протянуло свои удлиняющиеся на лету трёхпалые лапки к крышкам на тарелках. Полине казалось, что она может умять целого слона. Только бы еды было достаточно,
