Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

— Приступайте. Доклады — каждые три часа. Напрямую мне или Петру Александровичу.

Они развернулись и вышли чётким, почти строевым шагом, оставив нас с Сомовым вдвоём.

Моя личная служба безопасности. Моя маленькая тайная полиция. Один — абсолютно лояльный командир. Двое других — опытные исполнители, связанные со мной клятвой и страхом. Идеальные инструменты.

Теперь можно было спокойно ждать, пока они принесут мне голову врага на блюде. Или, по крайней мере, его имя.

Как только дверь за ними закрылась, Сомов уставился на меня с изумлением, смешанным с плохо скрываемым возмущением.

— Святослав Игоревич, что сейчас произошло? Вы… вы только что командовали в МОЁМ кабинете МОИМИ подчинёнными, и они беспрекословно вас слушались! Даже не посмотрели в мою сторону за подтверждением приказа!

Да ты и сам меня слушаешься. Сидишь тихо, как мышь, пока я раздаю указания. И ещё удивляешься. Власть, дорогой мой Пётр Александрович, это не кресло и не табличка на двери.

Власть — это умение заставить людей делать то, что тебе нужно, и чтобы они при этом думали, что это их собственное решение. Или, как в этом случае, что так приказал настоящий авторитет.

Вслух же я сказал максимально дипломатично:

— У меня есть определённый талант к организации и управлению людьми в кризисных ситуациях. Годы практики. К тому же я действовал в вашем присутствии — для всех было очевидно, что наши действия согласованы. Вы же не возражали.

Благо Сомов не стал уточнять, где я в своей юности заработал эти годы практики управления.

— Да, наверное… не возражал… — он растерянно потёр лоб. — Просто это так… неожиданно. Я главврач, а чувствую себя секретарём в собственном кабинете.

— Не принимайте близко к сердцу. В кризисной ситуации кто-то должен брать управление на себя. У вас сейчас шок от произошедшего, это нормальная реакция. Когда оправитесь — вернёте себе бразды правления.

Я давал ему иллюзию выбора.

Иллюзию того, что он всё ещё что-то контролирует. Это было важно для поддержания его психологической стабильности. Мне нужен был уверенный в себе главврач-ширма, а не дёрганый невротик.

— Спасибо, — он благодарно кивнул. — Спасибо за помощь, Святослав Игоревич. Я бы, честно говоря, сам не сообразил, что делать. Наверное, побежал бы в полицию или, ещё хуже — к Бестужеву.

— Вот к Бестужеву точно не стоит, — предостерёг я. — Он не любит слабость. Узнает, что вас так легко подставили в первый же день работы, и усомнится в вашей компетентности. Он очень быстро найдёт вам замену.

Сомов побледнел ещё больше. Я точно попал в его главный страх.

— Вы правы. Буду молчать как рыба.

Я вышел из кабинета, прикидывая дальнейший план действий. Сомов был нейтрализован, моя маленькая спецслужба — запущена. Теперь можно было заняться Рудаковым.

Слишком уж вовремя он появился в клинике. И слишком явно недолюбливает меня.

— А, вас-то я и ищу!

Женский голос, мелодичный и уверенный, заставил меня резко обернуться. Прямо передо мной стояла молодая девушка лет двадцати трёх, и от неожиданности я едва не налетел на неё.

Высокая — почти метр семьдесят пять. Стройная, но не худая — есть что подержать, как говорят в народе.

Тёмно-синее платье из дорогой, струящейся ткани облегало фигуру, подчёркивая все её достоинства. Каштановые волосы были уложены в сложную причёску с локонами и шпильками — часа два работы личного парикмахера, не меньше.

Карие глаза смотрели с нескрываемым интересом и… чем-то ещё. Предвкушением?

— Прекрасно! — продолжила она, пока я её разглядывал. — Теперь не нужно будет тревожить нового главврача ещё раз. Он и так выглядел замученным, бедняга. Я уже проверила финансовую отчётность — там всё в порядке, можете не волноваться.

Финансовая отчётность? Тревожный звоночек зазвенел в голове. Кто имеет право вот так, без предупреждения проверять финансы элитной частной клиники? Только тот, кто является её владельцем. Или его прямой представитель.

И тут меня осенило.

Я вспомнил приём у Ливенталей, разговоры в курительной комнате. Граф Бестужев упоминал свою дочь. Анна, кажется. Говорил, что она помогает ему с делами.

А еще мы виделись, когда я познакомился с графом и спас его! Она еще визитку свою оставила. Моя память услужливо подбросила её образ — тогда она была в тени отца, скромная и почти незаметная. Сегодня она была в центре внимания. Совсем непохожая на ту девушку, что я встретил тогда.

Я решил проверить догадку:

— Даже не могу представить, зачем я вам понадобился, Анна Алексеевна.

Эффект превзошёл все ожидания. Девушка зарделась как маков цвет, её глаза заблестели от искреннего удовольствия.

— Вы помните моё имя! Как приятно! А я-то думала, вы меня совсем не заметили.

Бинго. Точно дочь Бестужева. И явно неравнодушна, раз так обрадовалась, что я помню её имя. Полезная информация. Эмоции — это уязвимость. А уязвимостями нужно пользоваться.

— У меня хорошая память на лица и имена, — спокойно сказал я. — Профессиональная привычка врача.

— О, не скромничайте! — она игриво махнула рукой. — Я знаю, что вы запоминаете только тех, кто вам интересен. Отец о вас рассказывал.

— И что же он рассказывал?

— Что вы талантливый врач, спасший графа Ливенталя. Что вы в одиночку разоблачили Морозова и его махинации. Что вы человек принципов и чести, — она сделала паузу и добавила с лукавой, заговорщической улыбкой. — И вы совершенно не интересуетесь женщинами, что отец считает крайне подозрительным для молодого, неженатого мужчины.

Вот же старый интриган. Подослал собственную дочь проверить мои предпочтения? Или это её личная инициатива, прикрытая отцовским авторитетом? Скорее второе.

— Я доверенное лицо отца, — продолжила Анна, её тон стал более деловым. — И мне поручено посмотреть на вашу работу. Понимаете, отец очень заинтересован в успехе клиники, а вы, по его словам — ключевая фигура в его планах. Он хочет, чтобы я составила личное мнение о вас.

Ложь. Вернее, полуправда.

Бестужев действительно мог попросить её присмотреться ко мне. Но она пришла не только по его приказу. Её личный интерес читался в каждом жесте, в каждом взгляде.

Она не выполняла поручение. Она вела свою собственную разведку. И объектом этой разведки был я. Что ж, игра становится ещё интереснее.

Надо проверить, насколько она заинтересована. И насколько настойчива.

— Я вынужден отказать, — холодно произнёс я и, не говоря больше ни слова, развернулся, чтобы уйти.

— Что⁈ —