Василий Кошанский. Здравствуй, мир! - Фохт
— Я тебе потому и позвал, что церковников сейчас больше остальных опасается канцлер после ссоры с Котриархом Крысобором. Так что твой ход отменяется. И вообще, любого из правдохватов знаешь только как прихожанина академической церкви. Веди себя так, как будто готовишься стать епископом: безупречность во всем.
— Но как же без меня? Ведь добраться до Мурлынова в академии — наш единственный шанс. У Платоши уже мания преследования, лично почти ни с кем, кроме Государя и ближайших гвардейцев, не встречается.
— Тебя перед службой обыщут до подшёрстка. Так что прибить поганца сможешь только кадилом. Если удачно швырнёшь. Не спугни Мурлынова — это твоя главная задача. У нас будет только одна реальная возможность и нет права на ошибку.
— Почему же ты уверен, что твой шанс выше моего? — возмутился церковник.
— Потому что я нашёл жёлудь у Большого дуба. Мне будет сопутствовать удача в этом году.
— Ты дитя рядом с ним, Андрюша!
— Неужели? Я прошёл подготовку в боевой ячейке. Я старше тебя в нашем вече. Так что смирись, Федя, и не строй из себя святого котьего героя!
Они препирались ещё пару минут. Чижик говорил очень строго и сурово, но при этом так забавно подпрыгивал, желая казаться одного роста со священником, что я едва сдерживал смех, хотя на самом деле мне было совсем невесело. Хвост Андрюши распушился и стал похож на морковку. Федор же стоял почти неподвижно, спрятав свой хвост под сутаной. Наконец он признал главенство Чижика и пообещал не высовываться.
— Я буду молиться за твой успех, — торжественно произнёс он.
Свет фонарика запрыгал в проходе между шкафами. Собеседники чуть замешкались у порога, потом дверь закрылась, и в хранилище наступила тишина.
Глава 9. Страшнее кошки зверя нет
Я был в растерянности, моё сердце бешено стучало, а мозги отказывались переваривать услышанное. Такого поворота я точно не ожидал. Как же мне не хотелось верить, что мой добрый приятель, с кем я так легко и быстро нашёл общий язык, — убийца. Вот только я вздохнул облегчённо, что подозрения в отношении Дусика оказались напрасными!
А ведь Чижик ещё и член тайной организации. Правдохват, чтоб его! Мне припомнился «Обречённый отряд» декабристов. Только вот цель котобристов — Мурлынов. Я не испытывал никаких верноподданнических чувств к канцлеру. Но что, если Андрей задумал бомбу в духе «народовольцев»? Тогда погибнуть может множество посторонних.
Какого фига я это узнал?! И что должен предпринять? Помешать Чижику? Сдать его властям как преступника? Но едва ли это остановит заговор правдохватов. Да и какое мне дело до канцлера, который, по сути, был тем ещё гадом. Врагов среди правдохватов мне не нужно: они могут быть куда опаснее Бориски, уже почти отправившего меня на тот свет.
Иоанн Кошатник, мало мне своих проблем?! Я даже до конца не понимаю, почему Борис так упорно пихает меня в лодку к Харону!
Слабость из-за отравления почти прошла. Я медленно встал на лапы и сделал пару осторожных шагов. Меня ещё немного покачивало, но идти я мог. Засветил фонарик и взглянул на ногти: они приобрели обычный розоватый оттенок. Можно было покинуть своё убежище. Никем не замеченный, я добрался до спального этажа. Обратил внимание на несколько парочек, жарко прощающихся в укромных уголках академии. Нашествия фискалов тайной службы ожидали не только террористы-правдохваты.
В комнате я сразу отрубился, даже ни раздевшись ни умывшись. Увы, явление «призрака» к отравителю было отложено до лучших времён. Проснулся со звонком голодный как волк. Желудок требовал наполнения, так что я с немыслимой скоростью привёл себя в надлежащий вид и явился в столовую одним из первых. В дверях как раз столкнулся с Чижиком, торопившимся поесть до планёрки технических работников.
Все мои мысли были поглощены едой, и я не испытал особого смущения при встрече с приятелем. Совесть и сомнения тихонько скрипели зубами на заднем фоне, но урчание живота все заглушало. Мы раскланялись и заняли каждый своё место. Я влёгкую слупил полторы порции, а затем нашёл одного из кухонных посыльных и дал ему поручение купить мне ветчины и колбасы. Организму для восстановления после отравления явно требовалось дополнительное питание. Что ж, спасибо моему папеньке, который не лишил содержания неудачного отпрыска. Я без зазрения совести мог себе позволить «покутить».
В учительской царило напряжение из-за двух черно-белых котов в серовато-бежевых сюртуках. «О, дятлов подвезли!» — весело подумал я. Завтрак очень поднял моё настроение. Казалось, что по грудной клетке перекатывается прохладный, испускающий ледяные искры шар. Искорки, будто пузырьки шаманского, слегка пьянили, вызывая эйфорию. Наверное, моя морда слишком лучилась довольством, так как вызвала удивление присутствующих. Я не стал задерживаться, а, схватив конспекты и планы, направился в свою аудиторию.
День катился по заведённому порядку. Лекция, затем семинар. Контрольную работу пришлось отменить. Студенты сидели как на иголках и были не слишком внимательны: тайная служба пугала их столь же сильно, как и преподавателей. Мои «малыши» никак не могли сосредоточиться на нашем предмете, хотя визит канцлера затрагивал только старшие курсы. Заглянувший к нам инспектор лишь сочувственно покачал головой:
— Вы представьте себе, Василий Матвеевич, что творится среди выпускников!
После обеда у меня случился незапланированный тихий час: заснул, сражённый проверкой домашних работ. Всё-таки на редкость занудный предмет выбрал сферой своей деятельности молодой Кошанский. Зато к вечеру я был полон сил и чувствовал себя превосходно, только очень хотелось кушать. Слава мискам, голодать мне не пришлось! Я отужинал сразу после открытия столовой: во-первых, сил терпеть не было, а, во-вторых, ранние пташки сами подходили к сервировочным стойкам за тарелками, и я сумел разжиться двумя порциями, не привлекая лишнего внимания к своему аппетиту.
Теперь было время подумать о вчерашних открытиях и выработать стратегию. Предстояло разобраться в отнюдь не дружеских отношениях с Борисом. Его ненависть зашкаливала. Кажется, всё-таки имела место кровная месть между нашими семьями, и Борис поклялся изничтожить прямого наследника Кошанских, пусть и непутёвого. Или кто-то заказал Бориске моё убийство, только вот исполнителю чертовски не везло.
Много я размышлял и о Чижике. Мне хотелось думать, что я неверно воспринял его слова о Масянском. Возможно, он просто выкрал бумаги. Или воспользовался суетой вокруг трупа, но сам лапу к убийству не прикладывал. Ох! Даже если кончину Валерьяныча можно трактовать двояко, то ситуация с канцлером была, увы, однозначной. Моя кошачья совесть пыталась натянуть на себя белое пальто и протестовать против терроризма. Пусть Мурлынов своими деяниями заслужил всеобщую
