НеТемный 8 - Александр Изотов
— Я до сих пор не понимаю, как троим-то первым правителям удалось между собой договориться, — усмехнулся Виол, но потом с серьёзным лицом спросил, — Помнишь, я тебе говорил, что у Могуты и броссов свой военный договор? Его заключил ещё его отец, и броссы и вправду помогли в давней войне с Лучевией. Царь Раздорожья не может обмануть броссов, как и они его.
— Теперь я, кажется, понял, — вырвалось у меня, — Ты подумал, что утечка в магическом соглашении — в Бросских Горах?
— Да там не просто утечка! Как оказалось, знахарь Волх имел очень большие познания в Магии Крови. И это он пустил свои щупальца в древнее соглашение Трёх Царей через бросскую кровь, когда начал подмешивать её в чернила. Это я и нашёл в Калёном Щите и смог передать бардовскую весточку царю Могуте, чтобы он понял, откуда растут ноги у заговора.
— Да, это всё усложняет, — вздохнул я.
Вот теперь я понял, о чём говорил бард. Между тремя первыми царями было бардовское соглашение, подкреплённое кровью. А между вождём броссов и царём Раздорожья — своё собственное соглашение, и тоже на крови.
Вот оно — слабое место Троецарии… Поэтому именно Могута и стал целью последователей Бездны. Да, хладоградский Стоян и его северные замли были слабее, и любой бы заговорщик так и подумал. Но Бездна всегда действует по-другому.
— Твоя Агата ведь тоже занимается этим же, — сказал Виол, — Пытается спасти Троецарию, поэтому и катается сама по землям. Но её цель выше, раздор между богами. Мы же, смертные, думаем о наших жизнях.
— Я тоже слышал о соглашении между вождём Калёного Щита и царём далёкого Раздорожья, — вдруг сказал Кенна, — Мне нужно будет рассказать об услышанном Матери… Ведь за то, что натворил знахарь Волх, отвечать придётся ей.
— Разумеется, об этом надо рассказать, — кивнул бард.
* * *
Почему Мать заставила меня остаться на день, я понял, естественно, лишь спустя несколько часов. Я не сразу почувствовал, но потом стал ощущать всё сильнее и сильнее, как мои контуры и чакры стали насыщаться силой — вулкан и вправду по особому действовал на мою бросскую кровь.
Обряд «материнских слёз» должен был состояться в полночь, но уже вечером я почувствовал, как начал потрескивать от силы мой источник огня, наконец-то заполнившийся после запредельного истощения.
Как и мышцы после перенапряжения, энергетические контуры стали укрепляться, делаясь ещё эластичнее и позволяя быстрее колдовать заклинания. Часть накопленной энергии, конечно же, уходила на восстановление, но даже остатков мне хватало, чтобы снова попробовать колдовать…
Мне требовалось потренироваться и снова опробовать своё тело, чтобы вконец осознать, какие изменения со мной произошли.
С этим вопросом я и пристал к Кенне, всё так же присматривающему за мной, и он предложил мне их ристалище. Там у них часто проходили бросские состязания, а между и тренировались стражи вулкана.
Глава 11
Остаться одним на ристалище нам с бардом, естественно, никто не позволил. Несмотря на то, что нас приняли на Жерле, и даже впервые в сердце бросского мира допустили чужеземцев Креону и Виола, нам до конца не доверяли.
И я не осуждал их за это… Честно говоря, мне даже было жаль жрицу Мать, ведь на неё сейчас свалилось слишком много важных решений.
Кенна слушал наши с Виолом разговоры, но мы и не старались ничего особо скрывать. Зато со слов барда я теперь хорошо разбирался в бросских проблемах и понял, почему Мать допустила Виола на Жерло.
Раньше вулкан Жерло особо не участвовал в политической и торговой жизни Бросских Гор. О том, чем занимались племена, старшую жрицу лишь уведомляли, и она всегда просто благословляла «своих детей» на действия, если они не противоречили бросской вере.
Надо признать, я даже с помощью памяти Малуша до конца не мог разобраться в этой двойственности бросской религии. С одной стороны, вера в Хморока, с другой стороны, почитание памяти Жерла, первородной матери всех броссов, из чьей лавы они и вышли.
И сейчас, после общения со старшей жрицей, вдруг оказалось, что она вполне способна изменить религию. Заставить броссов если не забыть Хморока, то перестать поклоняться ему, и открыть правду о Вечном Древе.
Но, самое важное, ей теперь надо было задуматься о налаживании отношений с Троецарией. Племена теперь разрозненны, ведь Волх со своей ересью оставил тяжёлое наследие, раздробив веру в Хморока на противоречащие друг другу осколки, и жрица понимала, что именно Жерло сейчас осталось единственной связующей всех броссов опорой.
Царь Могута Раздорожский, который обжёгся о кровный договор с вождём Калёного Щита, и из-за которого сама Троецария чуть не свалилась в междоусобную войну, явно потребует от броссов каких-то более серьёзных гарантий. Ну или Бросским Горам придётся забыть о былых связях с Троецарией.
Потому что на востоке ждала своего часа Лучевия, и Виол охотно пояснил мне, что с ней всё гораздо сложнее… Троецария никогда не вмешивалась в культуру броссов, и терпела их природные упрямство и строптивость в обмен на доверие.
Лучевийцы были совсем другие.
Старшая жрица прекрасно знала, что едва лучевийцы ворвутся в Бросские Горы, они будут менять всё под своё усмотрение. Принесут своих богов, свою культуру, свои взгляды на жизнь, наплевав на сопротивление броссов.
Были когда-то в восточных предгорьях родственные броссам племена, которые согласились на подданство Лучевии. Теперь, спустя десятки лет, это те же лучевийцы, в смешанной крови которых даже не осталось бросской горячести. Кто был не согласен, либо бежал глубже в горы, либо сгнил в казематах лучевийской столицы.
Ну а те, кто сбежал в бросские горы, своими историями крепко вбили в сердца горцев непреложную истину — союз с Лучевией это смерть для броссов.
Троецарцы, пусть всё время и намекали, что не прочь принять Бросские Горы к себе, всё же терпели их вечный отказ и никогда не нарушали бросских запретов, не лезли в горы. Броссы же в благодарность не только торговали, но и всегда приходили на помощь Раздорожью, присылая воинов.
Была и ещё одна немаловажная деталь, конечно же… Лучевийцы не вторгались в Бросские Горы до тех пор, пока за горцами незримой тенью стояла Троецария. И старшая жрица теперь понимала, что после случившегося с Камнеломом многолетний баланс нарушен, а Троецария вправе гневаться.
Таков уж материнский удел. Дети набедокурили, оставив свои проблемы на голову
