НеТемный 8 - Александр Изотов
Я выложил на стол перед жрицей веточку, отломанную от древесного великана.
— У вас теперь есть Вечное Древо. Оно у вас и так было.
— Броссам будет трудно это принять, Малуш. Новая вера не принесёт нам мира.
— А он был? — спросил я, — Сколько стражей полегло за этот год?
Мать требовательно подняла руку, чтобы я замолчал.
На самом деле мы оба знали ответ. Что примет Мать, то рано или поздно примут все броссы, именно поэтому Волх и пытался взять с боем вулкан Жерло.
Но я вошёл сюда без единого удара меча…
Жрица с сомнениями смотрела на ветку. В её глазах не было той злости, что я встречал на лицах броссов, когда они впервые изгоняли Малуша за лиственную веру из гор. Скорее, на лице жрицы отразилось понимание, с каким трудом будет происходить принятие новых устоев.
До этого Мать всегда была незыблемой опорой для душ гордых горцев. Но теперь…
— Куда ты теперь, Малуш? — вдруг спросила она.
— Найду мальчишку по имени Лука. Он… он очень важен для меня, и его похитили Храмовники Яриуса. Затем мне надо отправиться в Межемир, там девчонка по имени Дайю. Наши с ней пути разошлись, но я должен попытаться вернуть её…
— Кажется, ты не договорил.
Общаясь с богами, я привык, что они часто знают о тебе больше, чем ты сам. Поэтому ответил без особого удивления, вспомнив, о чём мне говорил тёмный Витимир Беспалый в Камнеломе.
— Дальше, если всё получится, я думаю отправиться в Кумотан, это страна на юге за срединным морем. Там единственный в мире храм лиственников…
— Ты расскажешь им, что броссы теперь обратились в лиственную веру?
Я покачал головой, вспомнив улыбающегося Луку с поднятым молотом.
— Нет, я расскажу им о том, что теперь у них есть Шиповниковая Ветвь. Колючая ветвь, готовая постоять за веру, — со вздохом сказал я, — Мира это, конечно, не принесёт. Но боги явно заигрались.
Сказав это, я вдруг осознал, что именно мы сделали с Лукой в той глубокой пещере, когда скинули семя в пропасть. Кажется, это как раз и был момент появления новой ветви.
Я вспомнил лиственников, которые таскались с этим семенем по всей Троецарии. Кажется, они сами не знали, что с ним делать, и их предназначением было просто ходить из угла в угол континента и ждать, когда Древо укажет им судьбу.
Мать задумчиво глянула на веточку, лежащую на столе.
— Шиповниковая Ветвь… — она вздохнула, — Храмовники Яриуса ушли на запад, к Северному заливу.
Она пояснила, что их туда повели приспешники Волха, которые знают тропы в обход магических зон. На берегу залива пришвартован корабль, и Храмовники собираются переплыть к Хладограду.
Я кивнул. Это была очень важная для меня информация.
— Ступай, Малуш, — строго сказала жрица, — Отдыхай. Ты проведёшь с нами обряд «материнских слёз», а завтра уже отправишься своей дорогой.
Сказала она это особым тоном, который подразумевал, что ни один бросс не ослушается матери. И мне осталось лишь кивнуть, иначе я почувствовал, что меня не просто изгонят из Бросских Гор… Как бы и моя горячая бросская кровь своих свойств не лишилась после такого ослушания.
Матери можно перечить, кроме отдельных случаев. Сегодня был именно такой.
Мать, увидев, что я всё понял, мило улыбнулась:
— Да не встретятся тебе под ногами шаткие камни.
Кивнув, я вышел из дома, прокуренного вулканическим пеплом. И удивился, чуть не столкнувшись лбом с Виолом, который ждал на улице.
— Громада! — тот расставил руки, но я лишь нахмурился:
— Тебя где носило?
— Ну, варвар… — тот потряс пальцем, — Знаешь ли, не ты единственный делом занят! Давай уже, скорее, пойдём к Креоне, всё расскажу. Да-да, она уже в порядке, а вот медоёж…
— Что? — у меня дрогнуло сердце.
— Что-что. Ему светит счастье несколько недель валяться на лежанке под присмотром бросских целительниц… ты видел их, а? Чтоб я так жил! И ещё будет лакать молоко горных коз.
— Чтоб тебя! — я едва не отвесил ему затрещину, но тот увернулся.
— А вот Креона, к сожалению, всё такая же злая и недовольная.
Глава 10
Креона спала, когда мы с бардом вошли в выделенный ей дом. Над ней сидела бросска в белом платье и, растирая что-то между ладонями, отряхивала это над чародейкой.
Сама Креона впервые выглядела нормально… Ну, то есть, здоровый цвет лица, красные губы, и такая румяная, что, казалось, она стала краше в десятки раз. Но я знал, что для неё нормально — это когда она бледная, как смерть.
— Хладочара, неужели надо тебя ранить, чтобы ты стала выглядеть, как настоящая женщина, — усмехнулся бард, присев на табурет у кровати.
Бросска недовольно нахмурилась, глядя на барда, но тот лишь подмигнул ей.
— А если броссы тебя ещё и откормят… М-м-м, красотка будет, закачаешься!
Креона открыла глаза и посмотрела на нас. Вот теперь по покрасневшим глазам было видно, что ей не очень хорошо. И дело было не в перебинтованном плече…
— Адская жара, — прошептала она, — В храме Моркаты учат, что именно такой ад ждёт всех жриц, кто не соблюдает заветы богини.
— Потерпи ещё день, — сказал я.
— По-другому тебя красивее не сделать, — сразу же кивнул Виол, — Таков удел женщины.
— Ох, гусляр, будь у меня хоть немного сил, я бы отморозила тебе язык.
— Целоваться потом будем, — тот расплылся в улыбке.
Креона скривилась, а целительница сказала:
— Хоть ваше появление и прибавило ей сил, я попрошу вас уйти. Злость лучше, чем уныние, но она не самый лучший врачеватель.
— Как там Бам-бам?
Мы с бардом улыбнулись:
— Спит. Ему ещё долго спать, но рана уже затянулась. Твой холод задержал смерть достаточно, чтобы целители успели её отогнать.
* * *
Посетив Креону, я наконец-то потребовал объяснений от барда. Что он нашёл в Калёном Щите, и почему это было так срочно.
— Расщелину мне в душу, Виол, не вздумай врать! — я припер его к стене дома, и Кенна рядом со мной занервничал.
— Да разве я вру? — тот поморщился, — Я сдержал слово, и доказал Могуте, что мой отец, Нереус, не предатель… Да, в окружении отца было много продажных кнезов и
