Кукла 3 - Мир
Здания, автомобили, в том силе и движущиеся. Различные вышки и, наверное, самое сложное — качающиеся веревки.
— Это издевательство! — прокомментировала сестра веревку, упав в песок плашмя, и наглотавшись песочка. — Как с этого вообще прыгать⁈
Ответа у меня по факту не нет — я и сам в теме плаваю. Так что — только опыт! Только наработка навыков. Тем более, что смоделировать все эти условия в своем мирке, который я к текущему моменту уже обеспечил и материей, и энергией, мне не доставит труда — хоть здания из псевдо камня отгрохать, с концентрацией камня настоящего «три грамульки на куб», хоть вышку-пирамидку, идущею конусом к основанию построить, «забыв прописать» ей вес. Хоть пару мачт для троса из вполне реальной гоблинской стали, возведу на любую высоту.
Да, все эти постройки существовать будут только до тех пор, пока я о них думаю! Ну, кроме «шедевра» гоблинского тросоплетения. И несколько напрягают меня именно своим наличеством, заставляя постоянно думать об этой «обезьяне».
Хех, сестра по вышке ползет как по дереву!
Но с другой стороны — зато мы ничем не ограничены! Любой высоты дом, башня… и даже отдельно вываливающиеся кирпичики могу смоделировать! И даже уронить их на чью-то лохматую голову могу!
— Эй!
И даже могу состряпать здание-башню, высотой метров в тридцать, прямо под попкой у сестренки! Чтобы та, не строила из себя мартышку!
— Круто!
В общем — повесились до упада, пока ноги не стали болеть и подкашиваться. А в голове не появилось хоть какие-то крупинки знаний и понимая, куда надо двигаться дальше.
А поскольку мы устали побольше части лишь физически, сбегав на десять минут в материальный мир и покушав, дальше мы стали тренировать совсем иной навык. Еще более нужный, чем умение прыгать с высоты — контроль манопокрытия кожи. И в этом деле я как раз-таки шарю! Не неплох, не разбираюсь, и тем более не гуру-профессор! А просто — шарю. Но сестре хватит и этого.
— Сестренка, ты делаешь ману агрессивной, — разъясняю я ей за вопрос почему её мана может ранить других, и разрушать предметы без маны, при ношении постоянной защиты на теле, — делаешь её чуждой всему! Она у тебя… словно тысячи наконечники копий! Что ходят туда-сюда словно зубы пил, и перерезают все, до чего могут дотянутся. — нашел я подходящее сравнение для объяснения ситуации, — постарайся успокоить и их, и сделать… словно панцирь из сложенных друг к другу наконечников копий! Прижатых так плотно, чтобы нельзя было об лезвие порезаться, и меж них протиснутся.
И вот с порезаться как раз-таки возникли проблемы. «Прижать и успокоить» она еще хоть как-то может, пусть это и требует от неё огромных усилий и концентрации, но вот заставить не резать — нет. И получалась какая-то немного странная и парадоксальная вещь — если просто коснутся её щечки, ничего не будет. А вот если провести по щечке… предмет, которым проведешь, будет искрошен… просто в пыль! Я делал это веточкой мертвого дерева, но не хочу даже думать о том, что станет с человеческими пальцами, если кто-то проведет ими вот по такой вот щечке сестрички. К примеру, с пальцами родителей.
В итоге, дело застопорилось. И за отведенные нам две недели до прихода маменьки поздно вечером так ничего с мертвой точки не двинулось. Отец снова не пришел домой ночевать, ну а на следующий день — мы повторили свои занятии, но так и не добились значительного прогресса.
Даже с верёвки, без помощи пространственных техник, падали все так же кулем, что я, что сестра. Разве что при достатке высоты успевали развернутся в полете, но это другое, с этим у нас и так не было проблем. Чувство равновесия и баланса в полете словно бы часть нас самих!
Через день, вечером, наконец домой вернулся отец. Такой же уставший, как в прошлый раз, осунувшийся, и… раздавленный. Не подавленный, нет, а именно раздавленный! Словно всё уже свершилось.
И на этот раз он не стал сразу падать и спать, а отправился на кухню кушать, где, удостоверившись у матери, что дети спять, и дополнительно спросив, закрыта ли дверь, наконец начал свой рассказ о том, где он был, что делал, и что вообще там было, с той оплатой. И теми карточками.
В общем, по словам неких — их имена и прочие данные для меня ничего не значат — доверенных людей, знающих в вопросе, и «шарящих по данной теме», карточки наши с сестрой, фальшивка лютая. Ненастоящие в общем. В них нет целой кучи данных, что там, в них, должна быть, записана и указана, но при этом — долг на них висит как бы настоящий, и в банковской системе охотников он там присутствует целиком и полностью.
Более того! Если долг не будет погашен в месячный срок «льготного периода», начнут капать проценты, что, при и без того немаленькой суммой долга, сделает его вообще космическим и не подъёмным. Ну а если просто «забить и забыть» думая, что карточки-то, «типо липа!» — начнутся проверки, поиски, и… фотки то там наши есть! И к долгу они как бы привязаны, и может не сейчас, не сразу, но хозяев-владельцев всяко найдут и…
На вопрос матери «но они же несовершеннолетние! Дети!» отец помотал головой — для охотников нет разницы, дети, взрослые, долг есть? Должны вернуть! И спрашивать его будут именно с тех, кто должен — то есть с меня с сестрой, хоть мы и дети.
А на вопрос «что с детей то можно взять⁈» отец ответил, что сейчас — ничего, но повесить долг вполне можно. Такое уже было в банковской практике, хоть и не было инициировано со стороны охотников.
И в этом случае, долг будет висеть, висеть, проценты капать, капать… пока однажды нам не стукнет восемнадцать годиков, если по привычной мне десятичной системе исчисления, которой я обычно и пользуюсь, или в шестнадцать в местной, двенадцатеричной, возраст, когда наступает у детей банковская ответственность, и ребенок, как бы, уже может иметь свои собственные деньги и финансы, зарабатывать и тратить. Но нам тратить будет нечего! Все пойдет в сумму долга, висевшего еще с семи лет.
Есть конечно и иной вариант, что применяется в таких случаях чаще — долг «продадут» иным банкирам, а банкиры перекинут его на законных опекунов — родители. И им придется, хочешь-не
