Архитектор душ - Александр Вольт
И замер.
Там, в глубине грудной полости, под позвоночным столбом, где у человека находится лишь аорта и скопление нервных узлов, было нечто иное. Нечто живое.
Оно было похоже на туго скрученный клубок из тончайших перламутровых нитей, переливающихся в свете лампы всеми цветами радуги, и едва заметно пульсировало в такт с давно остановившимся сердцем. Объект был размером не больше грецкого ореха, и от него исходило едва уловимое призрачное сияние, которое расходилось тонкими отростками, подобно нервам, по всему телу.
Оно было чужеродным, невозможным, но в то же время казалось абсолютно естественной, неотъемлемой частью этого организма. Словно у эльфов было два сердца, одно из которых не из плоти и крови.
Я медленно опустил пинцет. Все мои знания, весь мой опыт, вся моя пятнадцатилетняя практика судмедэксперта рассыпались в прах перед этим зрелищем. Это не вписывалось ни в одну медицинскую книгу, ни в одну анатомическую схему.
— Это еще что такое?.. — вырвалось у меня потрясенным шепотом.
Глава 6
Я склонился над телом, застыв как изваяние, и просто всматривался в это непонятное нечто. Дыхание перехватило. Мой мозг, привыкший к логике, к строгой материальной анатомии, отказывался принимать то, что видели мои глаза.
Это было невозможно. Абсолютно, категорически невозможно. Все мои знания кричали, что этого не может существовать. Но оно было здесь, в нескольких сантиметрах от моего лица, слабо пульсирующее, переливающееся нездешним светом.
Чувство было сродни тому, что испытал бы астроном, всю жизнь изучавший звезды через телескоп, если бы одна из них вдруг подмигнула ему и помахала рукой. Это был не просто шок. Я и вправду был близок к тому, чтобы помешаться рассудком, потому что этот объект просто физически не должен был существовать. По крайней мере в моей прошлой жизни.
Но он действовал вопреки привычной мне картине мира. Он существовал.
— Что ты застыл, Громов? — голос Лидии вырвал меня из оцепенения. Она подошла ближе и, очевидно, переборов себя, тоже заглянула во вскрытую грудную клетку.
Ее реакция была мгновенной. Она замерла, и я услышал ее тихий, прерывистый вздох. Лидия раскрыла рот, но не издала ни звука, ее глаза расширились от потрясения.
— Не может быть… — прошептала она.
— Да что там такое⁈ — не выдержала Алиса. Она подошла с другой стороны и тоже заглянула. — Ой!
Девушка отшатнулась, но не отвернулась. Ее любопытство пересилило страх. Она застыла на месте, впившись взглядом в светящийся клубок.
Меня удивило, что в этот раз никто их них не побежал тут же в сторону уборной. Быстро адаптировались, ничего не скажешь.
— Это… это невероятно, — выдохнула она.
— Вы знаете, что это? — спросил я, не отрывая взгляда от этого чуда.
— Психея, — почти беззвучно произнесла Лидия. — Душа.
— Душа? — я вскинул брови и наконец перевел на них взгляд. — В каком смысле «душа»?
Для меня, как для врача и материалиста это слово всегда было лишь философской концепцией. Нечто нематериальное, невидимое, что нельзя взвесить, измерить или положить на предметное стекло.
Да, у меня были коллеги, которые верили в высшие силы, в бога и прочее, но лично я верил лишь в то, что, грубо говоря, мог потрогать руками.
— В том самом, о котором говорят… — она на мгновение запнулась. — … в Святой Инквизиции. То «высшее», что хранится в телах живых существ, и то, что покидает их после смерти. Тело — лишь бренная оболочка, из которой после смерти психея уходит в Мировую Энерги. А в Инквизицию берут с ранних лет только тех, кто способен ее видеть. И если ребенок не показал такой способности, то впоследствии этот дар никогда и ни у кого не проявлялся без темного магического вмешательства. Я думала, что психея это… — она замялась, словно эта мысль была крамольной, — что это преувеличение, но…
— Но выходит, что она существует, — я лишь закончил мысль, потому что верить в это было странно. Потому что, если это правда «психея», то вот она лежит перед моими глазами. Странный светящийся пучок. Но где стопроцентная гарантия того, что это то, о чем мы говорим?
Первичный шок немного отошел на второй план из-за горы возникших вопросов, и поэтому я решил его озвучить.
— Но почему ты так уверена, что это она?
Алиса выдохнула, немного придя в себя.
— Потому что барышня Морозова, скорее всего училась в какой-нибудь дорогой частной гимназии. А там в учебниках по «Энергии Мира» очень точно нарисована эта самая психея. Один в один как мы ее видим сейчас. Я уверена
— В частной гимназии уделяют внимания другим куда более важным наукам, с которыми мы будем иметь дело каждый день, — заметила Лидия менторским тоном. — Гимназия — не какая-нибудь обыкновенная школа. Здесь в первую очередь обучают будущих специалистов, — и в этот раз в ее голосе раздались надменные нотки.
Алиса фыркнула.
— Как будто в этом есть что-то плохое — учиться в обычной школе. Я училась в такой, и дурой себя не считаю.
О том, что не считать себя дурой и при этом ею быть — вещи вполне совместимые, я говорить не стал. Они и так на меня зуб точат, а это краткое мгновение спокойствия было мне сейчас дороже золота.
— Итак… — я сглотнул, пытаясь собраться с мыслями. Голос прозвучал хрипло. — Допустим… Допустим, мы не сошли с ума все разом. Допустим, это не массовая галлюцинация от паров формалина. Тогда, получается, что мы втроем теперь можем видеть… души? — я произнес это слово так, словно пробовал на вкус какую-то дикую, ядовитую ягоду. — Но, похоже, только если подобраться к ней вплотную…
Это звучало как бред сумасшедшего. Я, Алексей Воробьев, человек науки, говорю о душах, стоя над вскрытым трупом. Абсурд.
Мой взгляд снова вернулся к телу. Я заставил себя смотреть не на сам светящийся клубок — мозг отказывался принимать его реальность — а на тончайшие, как оптоволокно, нити, что расходились от него по всему телу. Они были почти невидимы, но теперь, зная, куда смотреть, я мог их различить. Я проследил за одной из нитей, что тянулась вверх, к шее…
И увидел.
Там, в районе гортани, где я нащупал кровоизлияния,
