Мир сошел с ума (СИ) - Greko

Он поспешил с разъяснениями, отчего-то решив, что мы его осуждаем:

— Я нахожу сей предмет гардероба весьма возбуждающим, он напоминает мне о корриде, и что я слышу, когда собираюсь его надеть? Мой верный оруженосец заявляет: «вы своим видом будете служить демонстрацией якобинства или, хуже того, защитником русских террористов!».

Оля издала странный звук, нечто вроде длиного «О».

— Чем вашему камердинеру досадили именно русские, а не, к примеру, итальянские террористы, угробившие напильником жену Франца-Иосифа? — поспешил я вмешаться. — Решил уточнить, ибо и мы с супругой имеем русские корни.

— Как! Вы не знаете о бойне на лондонской Сидни-стрит⁈

— Не имею ни малейшего понятия.

— Как это по-американски — не видеть ничего, что творится за пределами вашей страны!

У меня было чем парировать, но я ограничился пожатием плеч.

— Если вам интересно, молодые люди, я могу составить вам компанию за файв-о-клок и рассказать вам об этом чудовищном преступлении.

— Будем с нетерпением ждать, — улыбнулась ему Оля.

Поскольку корабль принадлежал британской компании, в пять часов в обеденном зале накрывали чай с соответствии с английскими правилами. То есть на стол выставлялись не только чайник с заваркой и еще один — с кипятком, но и трехярусная этажерка с сэндвичами, булочками и бисквитами в сопровождении сливочного масла и джемов. Под аккомпанемент рояля и негромких разговоров мы вступили в столовую точно в назначенный час, немного взволнованные предстоящим рассказом. Интересно же, что могли натворить русские террористы в благодушествующем Лондоне?

Юстас уже был на месте, заняв одно из кресел маркетри. То ли победил его камердинер, то ли — английский дух, но Глоссоп избавился от красного кушака, зато нацепил бабочку. Мой узкий галстук-шнурок привел его в восторг. Он вскочил, чуть не опрокинув стол, и экспрессивно сообщил:

— Поражаюсь вашей свободе, мистер Найнс! Завидую белой завистью. Хотя о чем я? Вы же сочетались узами Гименея, — он заразительно рассмеялся.

Мы засмеялись в ответ, как могут смеяться только счастливые молодожены. Этот Глоссоп, он производил приятное впечатление этакой легкостью, привитой, наверное, в сотнях гостиных, кои он удостоил своим визитом.

Когда все расселись и обзавелись чашками с чаем, я напомнил о его обещании поведать нам интересную историю.

— Невероятное! Просто чудовищное преступление! — оживился Юстас.

Быстро расправившись с миниатюрным сэндвичем, он приступил к рассказу.

— Все началось примерно год назад, накануне Рождества, в еврейскую субботу…

После недавней длительной вспышки насилия в России лондонский Ист-Энд наводнили спасавшиеся от преследований революционеры и примкнувшие к ним уголовники, вкусившие плодов экспроприаций и объявившие себя жертвами кровавого царизма. К всеобщему удивлению, эта новая эмигрантская волна довольно быстро вспомнила былые привычки. По столице Англии прокатилась волна бандитских разборок, краж, грабежей и разбойных нападений. Своего апогея она достигла в ночь на 16 декабря. Группа лиц попыталась совершить кражу со взломом ювелирного магазина. Шум ломаемой стены привлек внимание полицейских. Они попытались проникнуть в дом, откуда были слышны подозрительные звуки, но стоило им очутиться внутри, как на них обрушился град пуль.

— Сержанты явились навести порядок, а их взяли да расстреляли. «Остались с носом», — сказал бы я, если бы все не было так трагично. Трое убитых и несколько тяжело раненых, — печально вздохнул Юстас. — Подобного в нашей столице никогда не случалось.

Разъяренные правоохранители рьяно взялись за расследование. Помогло, что во время схватки один из преступников, некий Гардштейн, был смертельно ранен. Когда его тело обнаружили, была сделана фотография с мертвого тела, но с открытыми глазами.

— Так ловко его изобразили, — восхищался Глоссоп, — словно живого. Распространили плакаты по всему городу. И тут же потекла информация. Пошли аресты. Убитый Гардштейн оказался связан с такими людьми, как Петерс, Сваарс, Мильштейн и прочие (1).

— Да какие же они русские⁈ — рассмеялся я.

— А кто же они еще? Ведь они прибыли к нам из России!

— Вы же не будете, мистер Глоссоп, путать ирландца с жителем Уэльса? Так и в данном случае: почему вы называете русскими литовцев, латышей и евреев?

Англичанин завис, не нашелся с ответом, объясняющим подозрительную избирательность островитян в национальном вопросе, и продолжил повествование, не желая отвлекаться на дискуссию. По его словам, полиция провела несколько арестов и вышла, наконец, на трех главных подозреваемых, скрывавшихся в доме на Сидни-стрит. Большой отряд полиции окружил дом, тайно эвакуировал жителей и приступил к финальной стадии операции захвата.

— Понимаете, друзья мои, в Англии принято, чтобы полиция действовала с известной долей деликатности. К примеру, ей нельзя первой открывать огонь по преступникам. Что же было делать доблестным констеблям? Один отважный полицейский решил бросить камушек в окно квартиры преступников, чтобы их разбудить.

Мне показалось, что он специально городит чушь ради красного словца. Но Юстас был более чем серьезен.

— Я не ослышался? — на всякий случай я решил уточнить. — Коп, зная, что в доме скрываются опасные вооруженные преступники, привлекает их внимание, бросая камень в окно⁈

Глоссоп утвердительно кивнул.

— Храбрец! Его тут же ранили…

«Отважный? По-моему, он болван! Нет, я, конечно, слышал, что англичане те еще чудаки, но это уже ни в какие ворота не лезет!» — подумал я и обменялся с Олей понимающими взглядами. Она явно придерживалась моей точки зрения.

— … лишь по чистой случайности он избежал смерти — пройди пуля на палец ниже, и он очутился бы в морге с дыркой в голове, — продолжил свой рассказ Юстас. — Цепь случайностей! Порой я задаюсь вопросом: как в нашей жизни могут уживаться упорядоченность и полная непредсказуемость? Думаю, вы, как человек, не раз смотревший смерти в лицо, тоже задавались этим вопросом. Я угадал?

— Нет. Мой опыт говорит: то, что многие называют «случайностью», нечто иное как непрофессиональное поведение.

— Вот как? — он откинулся на спинку маркетри и задумчиво попросил. — Проиллюстрируйте свою мысль.

— Будь ваши «бобби» готовы к подобному развитию событий, они не полезли бы под пули или, по крайней мере, применили бы штурмовые щиты.

— Щиты? — удивление моего собеседника нарастало.

— Да. В Нью-Йорке, к примеру, я столкнулся со случаем, когда детективы для проникновения в квартиру прикрылись стальным листом.

— И им он помог?

— Нет. Но это уже другая история. Хотя… Думаю, их сгубило самомнение. А в случае, который вы рассказали, роковую роль сыграло отсутствие протоколов. Наверное, ваши полицейские действовали по какой-то замшелой инструкции, я угадал?

Мы снова обменялись с Олей взглядами, в которых без труда угадывалась ирония.

От Юстаса не укрылась наша переглядка. Лицо его выразило досаду, как у человека, которому жмут ботинки. Похоже, его как патриота задело наше отношение к действиям лондонской полиции, хотя сам позволял себе шуточки в ее адрес на грани фола. Чтобы успокоиться, он сцапал с верхнего яруса этажерки маленький бисквит и сразу его проглотил.

— Вам подлить чаю, мистер Глоссоп? — любезно осведомилась Оля.

— Да, будьте любезны…

Прихлебнув из чашки ароматный эрл-грей, Юстас успокоился и продолжил свой рассказ.

— В конце концов, сделаем скидку на то, что вы не бывали в Англии и не знакомы с нашими порядками. Стрелять в полицию? Такое просто не укладывалось в голове…

— После того, как погибло трое их коллег?

— Да! Полисменам трудно сразу преодолеть инертность мышления (2).

— И что же случилось дальше? — примирительно спросила Оля, передавая мне чашку с чаем.