Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава
— Боюсь, что я буду говорить с Найсингелом о корректировке терапии, — кисло предупредил призрак. — Я не вижу результатов от выбранной стратегии лечения. Я с самого начала не был сторонником блажи просто растолковать тебе истину. Это никогда не приносило плодов. Адгар предложил чепуху, потому что он сведущ в ином русле.
— Ой, да делайте что хотите! — бросила Полина на ходу. — Мне просто надо проснуться…
Золотистая эманация покачала головой, провожая её взглядом полупрозрачных глаз.
Пускай выдумывает что пожелает: это не имеет значения! Всё бред. Какие-то переживания и травмы соткали этот диковинный мир. Может, виноградные нады как-то связаны с мультиком, который смотрела Пушинка: там героя искусали пчёлы и он стал почти таким — вспухшим и красноватым. А тоска по матери вылилась в эманации, мечту о том, чтобы от умершего человека оставалось что-то, сохранившее его личность. Злобный отец — будем честны, Полина своего презирала и не простила. Мало ли как мозг интерпретирует переживания и впечатления, в особенности если как следует шандарахнуть голову электрическим разрядом…
Очнуться. Она обязана очнуться. Ради своей маленькой девочки.
По коридорам засеменили послушки с колокольчиками, объявляя отбой. Это значило, что вольным выходить из палат пациентам надлежит вернуться в отведённые им комнаты. Видно, за смотровой стеной темнело.
А как, интересно, тут считают года? И сколько, скажем, часов в сутках? Было нереально отследить, следует ли смена дня и ночи привычным параметрам, — нигде не было часов. И сотня лет, отведённая тут живому, может ведь означать абсолютно любой срок. Интересно…
Неинтересно!
Полина затрясла головой. Ничего, совершенно ничего тут ей не интересно! Она больше ни о чём не станет спрашивать. Она прекратит взаимодействовать с бредом. Ей нельзя оставлять в подсознании и тени того, что может вызвать желание задержаться на какой-то период.
Пушинка. Нужно сконцентрироваться на ней.
Она обязана вернуться к дочери. Ребёнка не могли забрать в детский дом, пока мать находится в больнице. Даже если ребёнка оставили одного. В конце концов, Полина же не перепилась до обморока. Её ударило током. Потому что коммунальщики запустили дом.
А если Пушинку не нашли? Если никто не вспомнил о том, что у пострадавшей был ребёнок?
Могла ли дочка продержаться неделю в запертой квартире?
Но кто сказал, что прошла именно неделя?
Домой, домой, домой.
Проснуться. Очнуться. Вырваться.
Никто не поможет дочке, кроме неё самой. Это долг.
Она родила ребёнка для того, чтобы сделать счастливым. Чтобы ни он, ни она никогда не были одинокими. Чтобы поддерживать и помогать. Ни ради подпитки магией и для последующей выгодной продажи, ни для того, чтобы считать расходы. В этом вывернутом наизнанку отвратительном мире всё не так. Полина вернётся домой, в нормальность.
Ей повезло, что тут, в этом сне, она осознаёт себя самой собой. А всё из-за любви к дочери. Чувства ответственности.
И она знает, как оборвать бред. Поставить в нём жирную точку.
И вернуться.
Полина оглядела свою комнату, изученную до мельчайших деталей. Всё мягкое. На кровати не было даже белья: в комнате всегда тепло, а войлочный матрас и выпуклость подушки каждый день чистил Крюг.
Но…
Полина прислушалась. Подошла к двери и затаила дыхание. Колокольчики послушков смолкли. В коридоре было тихо. Лечебница засыпала.
И она тоже не будет шуметь тут. Более никогда.
Умерев во сне, человек просыпается. Это всем известно.
Полина подошла к постели и, воровато оглядевшись, стащила с себя робу. Села, укрывшись одеянием как покрывалом.
— Господи, помоги мне очнуться, — зашептали губы.
И Полина завязала рукав с частью основания на шее. Легла на спину. А потом рывком, туго, до боли, затянула. И раньше, чем недостаток воздуха начал ощущаться, с трудом перекрутила свободный край рукава ещё раз и затянула второй, перекрёстный узел.
Прощай, безумный мир Междуречья.
В основании носа начал скапливаться жар, губы похолодели. Очертания пальмовой комнаты перед глазами смазались, наконец-то этот бред рушится!
Лоб и затылок наполняла тяжесть.
Сейчас Полина очнётся, и Пушинка снова будет рядом…
Глава 6
Интенсивная терапия
Голова была тяжёлой, словно с похмелья. Или в разгар простуды. В пользу второго говорила и боль в горле. Только шея горела ещё и снаружи, как будто Полина её обожгла.
С трудом приоткрыв глаза, она застонала, потому что первым делом увидела пальмовые волокна на белом потолке над кроватью.
Попыталась вскинуть руки и поняла, что они закреплены ремнями.
В довершение всего Полина была совершенно голой.
— Попросил сохранить часть последствий вашего порыва, — услышала она ненавистный голос золотого призрака, невозмутимо и бесстыдно взиравшего на неё. — А то как-то неверно выходит: отрицать магию, но пользоваться её плодами. Благодарствую, барышня! Честь по чести, не слушал меня Найсингел, велел продолжать, как условились. Но вы очень вовремя подсуетились.
— Где я? — прохрипела Полина, и в горле отдалась скребущая боль.
— В подвальных палатах. Некоторое время проведёте тут. А далее поглядим, какие плоды даст корректировка методики воздействия.
— Оставьте меня в покое…
— Ну вот: а они твердят что-то о логических разъяснениях, — картинно закатил глаза призрак. — Доверились бы столетнему опыту эманации Вольфганга Пэя и потеряли бы куда меньше времени. Вас, барышня, нельзя оставить в покое, — напомнил он. — От вас зависит судьба целой семьи.
— Тебя нет.
— Это как вам будет угодно покамест.
Полина уставилась в ненавистный потолок из волокон. Какая разница, что на ней нет одежды, если всё это — только бред? Какая разница, что сделает призрак, порождение безумной фантазии?
Вольфганг Пэй позвал некоего Бинаруса, оказавшегося послушком: трёхглазый карлик отделился от стены вместе с деревянным подносом. Там лежали…
Полина содрогнулась. Шприцы! Но не нормальные, аптечные, а словно бы пожаловавшие из ретрокино: железные, с металлическими поршнями и толстой многоразовой иглой.
Обнажённое тело Полины прошиб липкий неприятный пот. Лоб взмок.
— Что это? — просипела пленница, вжимаясь в жёсткую койку.
— Эмоции, — охотно разъяснило привидение. — Концентраты эмоций. Мы введём вам один, и соответствующее чувство вас захлестнёт. Потом, обыкновенно, всплывают воспоминания, связанные с моментами, когда вы эту эмоцию испытывали в прошлом. Концентраты сильные. Некоторым пациентам подобная терапия помогает вспомнить реальность такой, каковой она была. А порою даже и отыскать причину помешательства. Для начала мы введём вам приятную эмоцию, немного. Чтобы вы привыкли. Поняли, как это работает.
— Тебя… тебя не…
Полину била дрожь. Из её положения было плохо видно, как суетится послушок, поднимая из пола столик для подноса, как он его ставит и берётся своими лягушачьими лапками за жуткое орудие.
Оно вызывало едва ли не паническую атаку.
Полина ненавидела врачей
