Путь хирурга - Валерий Александрович Гуров
Демидов чуть скривил губы, коротко и тихо бросил мне:
— Ничего личного, сбившийся. Просто таковы правила. Мне жаль, что тебе не повезло.
Я кивнул — машинально, просто чтобы не затягивать. И тут же услышал перешептывания учеников. Ну да. Как всегда: принимают ставки, на какой секунде я лягу.
Демидов подошёл, протянул руку для приветствия. Я ответил. И приличия ради, и потому что даже касание — это способ услышать ритм его тела.
Импульс прошёл через пальцы, как пульс сквозь артерию. Чисто, ровно, выверенно. И всё же… я четко уловил сбой в районе его груди. Белые вкрапления в его главном канале возились, будто опарыши.
Обменявшись рукопожатиями, мы сделали несколько шагов назад. Я внимательно смотрел на Демидова. Неприязни к нему не было и ломать его не то чтобы хотелось. Просто… молодой он.
Демидов встал в стойку. Это уже было не приветствие, а приглашение. Воздух пошёл кругами. Нечто подобное я видел, когда Ивлев пытался показать свои таланты при первой нашей встрече в зале. Только у Демидова получалось… мягко скажем, получше.
Ну что ж, посмотрим, что за зверь такой — Длань Руки.
Песок под ногами дрогнул.
Демидов резко шагнул вперед, выталкивая руку. Волна черноты пошла следом. Меня не ударили… сместили. Будто само пространство въехало в меня со скоростью мчащегося на всех парах локомотива.
Я толком не успел прочувствовать эту силу, как спина встретила стену близстоящего здания.
Осыпалась штукатурка, уши заложило. Толпа ахнула.
Учитель даже глазом не моргнул. Все нормально, это всего лишь ломка чужака. Показательная порка. Желательно — с хрустом костей. Очень даже хорошо.
Я поднялся, покачиваясь, как тонкая рябина. Учитель своего не получит. Вторая волна пришла, когда я ещё не успел даже вдох сделать нормально, на этот раз врезавшись в меня снизу. Меня подбросило и сразу же впечатало обратно. Камень подо мной наверняка запомнил, как звучит хруст позвоночника.
Демидов решил сыграть в пинг-понг, а я, значит, выступаю вместо мяча? Я лежал на камнях, моргая и пытаясь поймать дыхание. Хорошо. Очень хорошо!
Первый удар я почти не заметил. Нет, слабым он не был, просто сработал слишком точно, и я еще не знал, чего именно ждать. Второй удар я уже прочувствовал от копчика до затылка. И одновременно с этим понял, что работает Демидов предсказуемо.
И если поведение повторяется, у него есть ритм. А ритм… я умею рвать.
Я решил, что понял, где сбой. Перед каждым ударом он задерживает дыхание, а потом резко выдыхает. И теперь я выбрал момент и, будто прицелившись из винтовки, вложил импульс в его вдох.
И… что-то пошло не так.
Ритм не сломался. Демидов даже не качнулся. Перехватил импульс и вернул его мне с утроенной силой. Удар врезался мне точно в грудную клетку.
Уже летя, подхваченный волной удара в воздух, я понял, что ошибся. Но было поздно. Тело прокрутило в полете, и только когда я врезался в землю, пришло осознание: я полез в схему и не проверил, откуда подается ток.
Грудью меня в этот раз вдавило в камень, и остатки воздуха из легких вышли, как из спущенного воздушного шарика. Я остался лежать, ловя глазами блики и звездочки. Под щекой чувствовалась грубая, холодная поверхность камня, изрезанная многочисленными тонкими трещинами, заполненными песчинками и высохшей кровью после предыдущих поединков.
Демидов чуть приподнял подбородок, и я заметил, как в его взгляде мелькнуло нечто тёмное, почти торжествующее. Этот парень не просто исполнял приказ. В тот краткий миг, когда он почувствовал себя победителем, его лицо исказила болезненная радость.
Похоже, именно так проявлялась внутренняя гниль — она просачивалась наружу при малейшем ослаблении самоконтроля, делая человека жестоким даже против воли.
Но мгновение — и он снова изменился.
— Сдаешься? — снова спокойно, так ровно, что почти даже безразлично спросил Демидов, отряхивая песчинки с плеч.
Такое ощущение, что этот паренек даже не вспотел. Он завис надо мной. Никакой агрессии, Демидов делал ровно то, что от него требовалось. Прилежный исполнитель, идеально приработанная деталь в механизме. Проблема лишь в том, что я — не деталь.
Я — инструмент. Тот, которым подобные механизмы вскрывают.
Я поднял голову, потому что сил ни на что другое не было.
— Нет, — сказал я.
— Кончай с ним, — послышался дребезжащий голос учителя.
Демидов снова встал в стойку. Воздух загустел, как перед грозой. Я чувствовал, как пошла волна — с земли, вверх по ногам, в корпус. Он готовился к новому удару и на этот раз вкладывал в него куда больше сил.
Пора было с этим заканчивать, если я хотел уйти с площадки на своих двоих.
Глава 5
Вдох.
Я чётко знал, куда и как ударить, словно в моих руках оказался зажим, которым я на мгновение сжал энергетическую артерию Демидова.
Я двинулся вперёд, чтобы поймать в резонанс его импульсы. Позволил его удару коснуться моей ладони. Принял его ритм и… сместил энергетический поток.
Чистая импровизация, я действовал по наитию, ведь здесь некому было меня научить…
Небольшой разворот. Контакт в предплечье. Лёгкий импульс в локоть, а оттуда вверх в плечо, а дальше — прямиком в легкие.
И всё.
Соперник сделал шаг и больше не смог вдохнуть. Демидов выпучил глаза, открыл рот, пытаясь хватить воздуха.
Тщетно.
Ещё шаг, и его колени заходили в разные стороны, подкосились от расстроенного ритма. Демидов упал на одно колено и поднял на меня изумленный взгляд. Он не понимал, что происходит. Пытался подняться, но ноги больше не слушались.
Я не добивал. Просто стоял около соперника, смотря на него сверху вниз.
Я не знал никакого стиля, не владел боевым искусством, но я был другим, я отчетливо чувствовал сбой. И именно это и было мое оружие.
Соперник пытался сопротивляться, но у него ничего не вышло, асинхрон продолжался, и вот у него уже отняло левую руку, потом правую.
Руки повисли, как плети, потеряв какую бы то ни было связь с мозгом.
Я понимал, что еще чуть-чуть — и тело Демидова полностью откажет. Перестанут работать внутренние органы. Лицо пацана сделалось пунцовым от нехватки кислорода, который перестал поступать в организм.
Мозг может прожить без кислорода в среднем
