Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

— Но сказала, — начал настаивать Мамочкин, — сказала, что на Роз 11, только Катька фарцовщица. Но типа сидеть ей ещё. Я и сделал вывод.

— Какой вывод? — не поняла Люда.

Но если говорить откровенно, я тоже не сообразила какой вывод можно сделать из слов некой Ольги.

— Что не понятного? — Мамочкин даже руками развёл. — Взяли её на разбойном, а в магазине она, — он кивнул в мою сторону, — как раз разбой и учинила, палец средний мужику сломала, а в вещах фарца, сама глянь. Я и сложил два плюс два. Значит, сбежала Катька.

Матерь Божья! Да ему с таким аналитическим умом в разведке работать. И что он делает в ментовке. И подумала об этом не я одна. И Титов и Звёздочкина ошалели от этих слов.

— Мамочкин, — с глубоким выдохом проговорила Люда, — в этот раз ты превзошёл сам себя. Ты хоть немножко представляешь, что едва не натворил? Ты же из участкового этих двух улиц никогда не выберешься. Тебя до сих пор не уволили только по одной причине — у тебя шестеро детей.

— Семеро, — перебил Людочку Мамочкин, — неделю назад сын родился.

— Уже родила? Поздравляю. Но, чёрт возьми, ты думать начнёшь? Где в твоём районе алиментара?

Вопрос повис в воздухе, и потому ответила я.

— Напротив кинотеатра.

— «Искра?» — Люда мазнула по мне взглядом, и я кивнула.

— Не поняла, — она снова обратилась к Мамочкину, — и кто её привёз к тебе? Саша, не молчи, чёрт возьми, отвечай.

Даже стало интересно, какие у них доверительные отношения. Старший лейтенант отчитывается перед лейтенантом, да ещё и женского пола.

Мамочкин засопел, как малыш в садике:

— Надоело мне здесь сидеть. Попросил Гришку Лаптева: если будет простое дело, доставить мне, чтобы выделиться. Заметят и вернут на нормальную работу.

— Но если ты решил что это Катя, почему нам не позвонил? — задала Люда правильный вопрос. Сама хотела спросить.

— Так малолетка ведь, — Мамочкин пожал плечами.

Почувствовала, что у меня голова качается из стороны в сторону. А что ещё сказать. Идиот. Полный идиот. Единственное что хорошо умеет: всунул, кончил. И это хорошо он на мне решил выделиться, а попалась бы обычная девчонка? Довёл бы до истерики, а может самоубийства. Полно примеров.

— И что ты на меня так смотришь? — Обратился он к Звёздочкиной и в голосе появились возмущённые нотки, — ты на её вещички глянь.

Решил реабилитироваться, перевести стрелки на меня. Умник. Я ещё в бобике отмазку нашла. Если проверять не будут, то прокатит на ура. А то, что у кого-нибудь из них появится желание уточнить, я сильно сомневалась. Главное говорить уверенно.

Люда тяжело вздохнула.

— Ну давай, показывай, что ты обнаружил.

— Это там, — обрадовано заявил Мамочкин и потопал в допросную.

Так как моё заточение закончилось, я подхватила босоножки и на цыпочках, стараясь не наступить на разбросанные части стульев вышла из комнаты и последовала за остальными.

С первого взгляда стало ясно, что мой рюкзак за последние полчаса сильно схуднул. Не только банок с кофе не хватало. Я едва не взревела, указывая на этот факт.

А он ещё и отбрыкиваться начал.

— Все, что было в рюкзаке — всё здесь. И уже за это привлечь можно. Взяли, можно сказать, на горячем.

Люда переглянулась с Титовым и оба уставились на меня. Это по вещам конкретно видно, что они из-за бугра? Так ведь носят подобное, сама видела и никто их не хватает.

— Ты это продавала? — наконец задала вопрос Люда.

— С чего бы это? — огрызнулась я, — это подарки от моего жениха, только здесь, дай Бог, чтобы половина была. А ещё четыре банки кофе, кофемолка и турка для заварки. И он это всё умыкнул.

— Вот, — радостно воскликнул Мамочкин, — их тут целая банда.

— Какое кофе, — переспросила Люда не обратив внимание на заявление недоумка.

— В зёрнах. И очень дорогое. Валера куда-то торопился и попросил перемолоть. Мы завтра на комсомольско-патриотический слёт едем. Сказал там несколько дней не будет электричества, вот и нужно намолотить. Не отдаст, я прямо сейчас Сазонову позвоню. Пусть едет, разбирается.

Люда ничего не ответила. Думала спросит: кто жених? Но по завистливому взгляду поняла — знает. И про слёт, вероятно, имела представление.

— Саша, ерунду не городи, — вздохнула она и, повернувшись к Мамочкину добавила, — это Бурундуковая Ева. Её отец, начальник РОВД, тот самый, который тебя не один раз отмазывал. А жених — Валера Сазонов.

Мамочкин плюхнулся на стул, и как только он под ним не разъехался.

— А ты, Ева, — Звёздочкина повернулась ко мне. Почему не назвала своё имя?

Как будто у меня кто-то спрашивал? Но вслух выдала избитую фразу:

— Страна должна знать своих героев в лицо.

— Ева, — Люда поморщилась, — перестань.

Я пожала плечами, уселась на диван, стала обуваться и негромко буркнула:

— Вещи пусть отдаст.

Мамочкин не стал дожидаться, когда я повторю и, подхватившись, вытащил из тумбочки, кое-как завёрнутые пакеты. И когда успел всё пересмотреть. Проверила по списку и упаковала в рюкзак. К тому времени он успел принести металлические банки. На трёх висела сургучная печать, а четвёртая ожидаемо была вскрыта. Снова едва не закипела, но глянув на Люду, сдержалась.

Титов до сих пор не проронивший ни слова, сказал:

— Товарищ старший лейтенант, вы мне заявления дайте.

Я даже глаза расширила. Странная иерархия. Проследила, как он сложил оба листка бумаги в папочку и аккуратно перевязал её. А думала, от них избавятся прямо здесь. Но решила поинтересоваться, когда мы покинем негостеприимную квартиру.

Люда кивнула Титову на дверь. Он кивнул в ответ и позвал меня за собой. Я не стала заставлять себя уговаривать, а подхватив рюкзак, потопала на выход.

О чём Люда шушукалась с Мамочкиным мне не доложили, но прождали мы на улице минут двадцать. И только потом уселись в размалеванную машину, по которой каждый мог сходу определить, к какой структуре она принадлежит.

Едва мы отъехали от дома, Люда развернулась на пассажирском сиденье в мою сторону и зашипела:

— Ева, я не пойму, ты это специально делаешь или как это можно объяснить?

Сделала невинные глазки. Ну а что мне ответить? И переспросила:

— Что делаю?

— Ты что, на самом деле хотела ударить его ножкой от стула? Ты вообще понимаешь, где ты находилась и что он представитель власти. Милиционер!

— Ага, — буркнула я, — с большой буквы. Не будем говорить, с какой именно.

— Ева!

— Что Ева, — возмущённо переспросила я.

— Саша, останови где-нибудь, — попросила Звёздочкина.

И я сразу вставила свои две копейки:

— Около алиментары.

— Какая алиментара? — тут же взъелась Люда, — тебе одного магазина на сегодня мало было?

— У меня хлеба нет дома, мне что, голодной сидеть?

Лицо лейтенанта Звёздочкиной сделалось угрюмым.

— Ева, — укоризненно проговорила она, — так почему ты вместо того чтобы купить хлеб, начала пальцы народу выворачивать? Твой костоломовский почерк уже ни с чем не перепутать.

Мой костоломовский. О, как завернула.

Титов в это время припарковал автомобиль и тоже с интересом глянул на меня.

— А потому, — рявкнула я запальчиво, — на сегодняшний день бумажные деньги это самый большой рассадник инфекций. Сифилис, гонорея. Люди с тубиком кашляют на них, сопли размазывают наркоши. А у неё вообще может быть СПИД. Кто-то это проверял?

В салоне повисла мёртвая тишина. Слышно было только, как веки старшего лейтенанта Титова хлопают друг об друга.

Наверное, полминуты молчали, а может и больше. Правильно, серьёзную информацию нужно переваривать, как следует.

Звёздочкина сглотнула, хорошо так, как после минета, широко открыла рот, словно демонстрируя, что проглотила всё до капельки и спросила:

— Какой СПИД? Что за СПИД? Я спрашиваю, почему вместо того чтобы хлеб купить ты в магазине бардак наводишь?

Показалось что у меня в голове что-то скрежетнуло. Даже мысль возникла, что меня сюда перекинули как Шварца в «Терминаторе», грёбаной железякой и это не извилины скрипят от натуги, а жёсткий диск раскручивается.