Странные Земли - Андрей Стоев
Федька, наконец, заткнулся, хотя возмущённо сопеть не перестал. В последнее время я начал подозревать, что его как раз и отправили со мной, как бесполезного, а если из них кто-то доверенный и есть, то это Михей. Молчит, наблюдает, всё примечает.
— Да найдём мы что-нибудь обязательно, Федя, — сказал я успокаивающим тоном. — У нас в Рифеях везде что-то лежит, вот чуть ли не под каждым камнем. Просто не всё из этого нам нужно, и не всё из этого лежит на поверхности.
Не знаю, успокоил ли я его, или же он просто испугался Миху, но гундеть Федька всё-таки прекратил.
До очередного ручья мы добрались уже вечером, и этот ручеёк мне сразу чем-то понравился. Я некоторое время пытался понять, что именно мне здесь нравится, но так и не понял. Вот просто нравится мне это место, и всё тут.
— Вон там хорошая площадка, парни, давайте располагаться, — сказал я. — Рассчитывайте, что мы здесь как минимум несколько дней будем сидеть.
— Думаешь, здесь золото есть, Артём? — с ясно выраженным сомнением спросил Федя.
— Не знаю, мой друг, не знаю, — рассеянно ответил я, разглядывая берег. — Что-то здесь наверняка есть. Правда, не факт, что нам это что-то подойдёт, но хорошенько посмотреть стоит. Завтра надо будет покопать здесь как следует, с утра и начнём шурфы бить. Вы пока разбивайте лагерь, а я похожу по берегу, посмотрю камни, да прикину, откуда начинать будем.
Копать начали сразу с утра — то ли я их заразил своей уверенностью, то ли они и сами что-то такое почувствовали, но даже Федька, не жалуясь, бодро махал лопатой.
— Ну что скажешь, Артём? — спросил Миха, когда я вылез из очередного шурфа.
— Погоди немного, Миха, — отрешённо ответил я, набрасывая в блокноте примерные контуры речных отложений. — Знаете, что, парни — чуть пониже вон того большого булыжника уберите вершков пять верхнего слоя и попробуйте помыть. Если я не ошибся, что-нибудь там обязательно найдётся.
Парни резво двинулись туда, волоча лопаты и лотки, а я опять занялся рисованием в блокноте. И так увлёкся, что не сразу расслышал, что мне кричат.
— Артём! — орал Федя. — Иди сюда!
— Ну что тут у вас? — спросил я, подходя к разрытому участку.
Фёдор держал в руке и неотрывно пожирал глазами почти необкатанный водой обломок породы, из которого выглядывали два довольно больших красных камушка.
— Артём, это что за камни? — спросил он, не отрывая от них глаз.
— Не знаю пока, — пожал я плечами. — Вроде неплохие камешки, но надо смотреть. Камней разных много, и не все они ценные. Сейчас схожу поищу свои твердомеры, проверим твёрдость для начала. А вы пока сделайте промывку, может, ещё что-нибудь найдёте.
Коробочку с набором твердомеров я с трудом выкопал практически со дна рюкзака, и когда я вернулся обратно, они оба с разинутыми ртами разглядывали что-то у Михи в руке.
— Пять штук, Артём, — потрясённо сказал Миха. показывая мне довольно крупные красные камни на ладони. — Пять штук с одной промывки!
— Возможно, вы разбогатели, ребята, — сказал я, аккуратно забирая камешек побольше. — Но давайте не будем спешить.
Я выбрал самую твёрдую иголку из набора, и с усилием провёл ею по камню. Потом ещё раз. Царапин не появилось — камень остался совершенно нетронутым.
— Ну что же, парни, поздравляю! — сказал я. — Это корунды. Других похожих камней с такой твёрдостью я не знаю.
— А эти корунды дорогие? — непонимающе нахмурился Федька.
— Красные корунды — это рубины, Федя, — усмехнулся я. — Ваш Сухой от такой россыпи, наверное, описается от счастья.
— Рубины… — заворожённо прошептал он, разглядывая камни.
Вдруг Федька вскинул голову, глядя куда-то мне за спину.
— А это ещё что такое? — вскрикнул паническим голосом.
Мы с Михой резко повернулись, и в этот момент раздался выстрел. А сразу следом за ним второй; что-то резко ударило меня в спину, и земля стремительно бросилась мне в лицо.
Глава 4
Сознания я не потерял. Тупая боль в спине не мешала мыслить — хотя мыслить особо и не требовалось, всё и так было кристально ясно. Федя, сука, решил, что делиться с артелью незачем, и рубины пригодятся ему самому. Не думаю, конечно, что у него получится. Ведь найти россыпь — это только начало; самое сложное — превратить её в деньги, а для одиночки эта задача почти непосильная. Во всяком случае, Федя не выглядит достаточно для этого умным, и перспектива остаться в живых у него слабо просматривается. А остаться и в живых, и с деньгами у него уж точно не выйдет.
У меня, правда, перспективы ещё хуже. Даже если Федя посчитает меня мёртвым и не станет добивать, это мало что изменит. До людей мне не добраться — судя по всему, я и ползти-то не смогу, вот прямо на этом месте и истеку кровью.
Здесь меня внезапно посетила мысль: а точно ли это Федя стрелял? Может, я зря наговариваю на парня? Оба карабина вместе с рюкзаками лежали в стороне. Совсем недалеко, саженях в трёх-четырёх, но у Федьки никак не вышло бы за эти несколько мгновений метнуться туда, дослать патрон и начать стрелять.
Потом я подумал, что кто бы ни стрелял, нет смысла лежать, уткнувшись мордой в землю, и прикидываться мёртвым. Если уж всё равно помирать, то достойнее всё-таки встретить смерть лицом. Я с трудом согнул правую руку, упёрся ею в землю и попытался перекатиться на спину. Усилий это потребовало неимоверных, но в конце концов у меня получилось.
Федя стоял, глядя на лежащего Михея, а в опущенной руке у него был маленький, почти дамский, пистолет. Оказывается, не один я такой умный и ношу с собой скрытое оружие. Мысли текли медленно и неохотно. Оружие… скрытое оружие… пистолет! У меня ведь тоже есть пистолет! Необязательно даже убивать эту сволочь — если удастся хотя бы ранить, он точно так же сдохнет в тайге.
Идея была неплоха, но я сам всё испортил, не сумев сдержать
