Архитектор душ - Александр Вольт
— Ясно, — кивнул я и повернулся к Алисе, которая стояла рядом с планшетом в руках. — Запишите. Свидетель, Торбин Камнерук. Обнаружил тело около шести утра во время утренней прогулки.
Алиса, чуть помедлив, начала выводить буквы на бумаге. Ее рука больше не дрожала.
— Больше никого не было вокруг? Ничего странного не замечали?
Торбин покачал головой.
— Нет, господин коронер. Улина ушла из таверны задолго до закрытия.
Значит они были знакомы. Дварф и эльфийка. Нужно будет расспросить его об этом.
— Спасибо, Торбин.
Дварф пожал плечами.
— Надеюсь, это хоть как-то поможет, — сказал он и отошел в сторону.
Я не стал ему говорить, что тоже на это надеюсь, потому что-то, что я видел свидетельствовало абсолютно об обратном.
— Ковалев, организуйте транспортировку тела в прозекторскую. И проследите, чтобы никто, кроме ваших людей, к нему не прикасался. Предварительный осмотр закончен, для вынесения окончательного вердикта, как мы ранее обсудили, требуется вскрытие. О его результатах я сообщу вам завтра к десяти утра.
— Хорошо, господин коронер, — буркнул Ковалев, после чего вытащил из кармана что-то, что мне напоминало телефоны из моего мира и явно стал звонить.
— Господин Громов, — донесся до меня низкий голос. — Есть пара минут?
Я повернулся и увидел Торбина Камнерука. Дварф стоял в нескольких метрах, переминаясь с ноги на ногу.
— Слушаю, — сказал я спокойно. — Чем могу помочь?
Он кивнул в сторону, приглашая отойти подальше от ушей патрульных. Я последовал за ним. Когда мы отошли на несколько шагов, он повернулся ко мне спиной, отгораживаясь от остальных, и стал смотреть на колыхающуюся воду.
— Не сочти за наглость, Виктор, — начал он басом, перейдя на неформальный лад общения, — но с каких это пор тебя интересуют дела нелюдей?
Я встал рядом с ним, скрестив руки на груди.
— Праздный интерес, Торбин? — спросил я.
Трактирщик хмыкнул, и его густая борода затряслась.
— Можно сказать и так. Да только это моя хорошая знакомая. Улиной звали. Была в нашем захолустье проездом, остановилась на одну ночь, на следующий день поужинала и сказала, что двинется дальше. Я еще поинтересовался у нее куда она на ночь глядя-то. А она ответила, что у нее поезд через пару часов. Ну, я лишь плечами пожал. А оно видишь, как вышло…
Он покивал сам себе своей крупной головой. Я искоса осмотрел его. Да, крепкий мужчина. Руки, как огромные окорока. Страшно представить, что будет, если он своим пудовым кулаком саданет мне в колено. Интересно, чашечка выскочит наружу или рассыплется на куски?
— Знал бы, где упадешь — соломку бы подстелил, верно? — спросил я у дварфа, вспомнив старую пословицу. Я позволил себе тоже перейти на неформальную манеру разговора. — Не кори себя за то, что случилось, как бы это банально не звучало, Торбин. Ты же не нанимался быть ее телохранителем.
Торбин посмотрел на меня снизу-вверх, его маленькие, глубоко посаженные глаза изучали мое лицо. Кажется, моя манера поведения несколько выбивалась, что и озадачило дварфа.
— И то верно, — согласился Торбин, глядя куда-то вдаль.
Я задумчиво кивнул. Тот, кто это сделал, знал на кого напасть. Одинокая эльфийка путешественница в дальнем краю, где на указ императора всем класть с высокой колокольни. И, если моя догадка верна, то к любым нелюдям здесь относились не лучшим образом. Исключением был Торбин со своей таверной.
Хотя, может быть, мои выводы поспешны, и урядник Ковалев хочет поскорее избавиться от любого тела, а не только от эльфийского.
— Господин коронер! — донесся до меня голос одного из констеблей. — Катафалк прибыл для перевозки тела!
— До завтра, Торбин, — сказал я и, развернувшись на пятках, и быстро зашагал к автомобилю.
Он ничего не ответил, оставшись стоять и смотреть на темную воду, как коренастый, угрюмый утес.
Переносчики, два здоровенных детины с лицами, не обезображенными интеллектом, без лишних слов подняли тело Улины, аккуратно уложили его в черный мешок застежке, после чего перенесли и уложили на дно катафалка.
— В прозекторскую, — сказал я водителю, надеясь, что он не станет задавать вопросов. Вряд ли здесь было много мест, в которых вскрывали покойников.
Мужчины закрыли задние двери, после чего заскочили внутрь и скрылись в салоне. Двигатель их машины завелся, после чего они неспешно двинулись прочь. Я же направился к «газельке», где меня ждал Аркадий Петрович. Алиса и Лидия безмолвно двинулись за мной следом как привязанные. Хотя почему «как»?
— Петрович, едем в прозекторскую, — скомандовал я, садясь в машину.
— Как скажете, господин коронер, — отозвался водитель.
Мы снова оказались в тесном, пахнущем бензином пространстве, только теперь втроем. Они сели по разные стороны от меня, обе мокрые и холодные. Сырость их одежд проникала даже сквозь мой плотный плащ.
Меня пробрало от этого ощущения, и, честно говоря, я только сейчас по-настоящему задумался о том, как они все это время выносили это мерзкое состояние прилипшей мокрой одежды к телу. Они, должно быть, замерзли до костей.
— Аркадий Петрович, у нас есть по пути место, где барышни могли бы купить сухую одежду? — уточнил я у шофера.
Он посмотрел на меня в маленькое зеркальце, удивленно вскинув брови.
— Ну-у-у… дамы у нас из высшего общества, поэтому, я бы порекомендовал обратить внимание на французские бутики. Если недорогое, то можно в лавку мадам Лежен, а если что получше, то «Будуар мадемуазель Тюрпо», — неуверенно перечислил он. — Там всегда есть готовые платья.
— «Будуар» по пути? — уточнил я.
— Почти, господин. Прямо по дороге, только небольшой крюк придется сделать
— Останови там, пожалуйста.
Лидия, сидевшая справа, напряглась.
— Мне не нужна твоя подачка, Громов, — шикнула она.
— А я не предлагаю, — спокойно ответил я, глядя прямо перед собой на спину Петровича. — Я констатирую факт. Вы обе промерзли. В таком состоянии вы легко подхватите воспаление легких. И поскольку я, по всей видимости, не могу отвезти вас по домам, мне придется таскать за собой двух кашляющих и температурящих фурий. Это неудобно. Так что считайте это не заботой, а устранением потенциальной проблемы.
— Уж лучше умереть, — отозвалась
