Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
– Я тоже. Бодрый с Чучундрой трахаются, как роботы. Но зато с ними я сделала одно важное открытие. Год назад я поняла, что одного мужчины мне мало, и думала, что только сама себя могу наполнить. Это иллюзия, я лишь больше разжигала в себе желание. Когда ты был рядом, держал меня за руку и смотрел на меня, было намного лучше, потому что я возбуждалась от этого намного сильнее, и удовлетворение было намного более глубоким. Но если ты начинал первым, было плохо.
– Почему? – Я несколько опешил от такого признания, хотя оно многое объясняло в поведении Ксюши.
– Потому что ты был слишком нежен, слишком много значения придавал предварительным ласкам. Ты хотел сделать мне хорошо, но из-за этого реликта, дьявол бы его забрал, мне другое нужно. Ты меня ласкал, медленно, нежно, а я разгонялась намного быстрее, мне твоих ласк уже не хватало, и я начинала сама.
– А я отстранялся, думая, что тебе самой с собой лучше, – подытожил я.
– Да. Когда же у меня все случалось, ты думал, что мне уже ничего не надо, и тихонько страдал. Но с Бодрым и Чучундрой я поняла, что только после первой волны удовлетворения у меня все начинается. Как сейчас было, понимаешь? Мне мужчина нужен не до моего вмешательства, не вместо него, а после. И не надо этих нежностей. Ты вот сейчас был ровно таким, как мне надо. Ты все сделал вовремя и кстати. Я потому и спросила, как тебе был с Чернухой.
– Не понял. Почему?
– Потому что ты нежный по натуре, и тебе обязательно нужно эту нежность проявлять. И если Чернухе так хорошо, я вот вообще ни капельки не ревную, потому что мне очень важно, чтобы тебе было хорошо. Да и ей тоже, потому что она очень хорошая. После того, как я была с Чучундрой и Бодрым, я поняла, насколько Чернухе с ними было безрадостно. Хоть по очереди, хоть сразу с двумя. А вот мне это как раз то, что надо – чистая механика без телячьих нежностей. Понимаешь? А с тобой ей точно хорошо, я это понимаю прекрасно.
– И что нам делать со всем этим? – Меня несколько в тупик поставили ее откровения.
– То, что хочется каждому. То, что каждому нужно в каждый момент, – спокойно ответила Ксюша. – Не то, что положено, как положено и когда положено. Не для нас это «положено», не для той ситуации, в какой мы все оказались. «Положено» для Метрополии хорошо, там должны быть правила, должен быть порядок, потому что там каждый человек зависит от общества, а общество от каждого человека. Тут же у нас только мы. Нет никакого общества, нет никаких личностей, есть команда и путь к цели.
– Как-то это совсем не по-человечески, – осторожно заметил я.
– Но я-то уже и не человек, – почти прошептала Ксюша.
Так мне ее в этот момент стало жалко, что эта жалость вообще все во мне выжгла, и смущение от того, что было с Чернухой, и неловкость от самой постановки вопроса, и ростки ревности, все сгорело, ничего не осталось. Ровное место. Чистый лист, на котором можно было писать все заново. Хоть вдоль, хоть поперек, хоть из угла в угол.
– Стоит попробовать, – уверенно произнес я. – Если это Чернухе больно не сделает.
– Это вряд ли. Для не если что и изменится, то только к лучшему. Ну, она точно твоего внимания больше получит, потому что тебе не придется прятаться от меня, не придется как-то выкручиваться перед Бодрым с Чучундрой. Легче так будет в нашей ситуации.
– Непривычно. Но, ты права. Пробовать точно надо. А там поглядим.
– Вы бы лучше на радар глядели! – не скрывая иронии, произнес Чучундра по общей связи.
– Ой! – воскликнула Ксюша и одернула руку от пульта. – Я нечаянно, ребята, простите!
– И давно ты держала клавишу общей связи нажатой? – осторожно поинтересовался я.
– Не знаю. – Ксюша смущенно пожала плечами.
Но я был уверен, что клавишу она нажала совершенно сознательно, чтобы до всей команды донести итоги прошедшего между нами интимного совещания. Я не был против. Ни за одно слово, произнесенное мной, мне не было стыдно ни перед Чернухой, ни перед Бодрым с Чучундрой. Да и какие к дьяволу теперь могут быть интимные секреты, когда мы уже все по кругу переспали во всех возможных гетеросексуальных вариантах? Нет, Ксюша права, не та у нас ситуация, чтобы жить по правилам Метрополии.
Между тем Чучундра был прав, на радар поглядывать стоило, особенно Ксюше, так как на границе зоны обнаружения меток становилось все больше. У биотехов ведь отменный слух, они очень чутко улавливают малейшие перепады давления в водной среде, а мы прем на маршевом моторе, сжигая в дюзах гремучий газ, раздвигая перед собой воду паром из носовых форсунок. Для тварей это не слабый стимул, вот они и начинают стягиваться со всех сторон.
С тыла пусть стягиваются, на маршевой скорости ни одной твари нас не догнать, но вот прямо по курсу торпеды и мины могли представлять опасность, если их прозевать. К тому же мозги у них имели достаточную вычислительную мощность, чтобы не пытаться догнать нас в хвост, а четко рассчитать скорость цели, создать модель возможных траекторий и загодя выйти на встречные атакующие курсы, да еще с нескольких эшелонов. Тут уж точно не забалуешь.
Собственно, именно это начиналось.
– Собираются нас зажать, – сообщила Ксюша и снова нажала клавишу общей связи. – Ребята, готовимся. У нас тут становится жарко по дальнему обнаружению.
– Принял! – ответил Чучундра.
Мне показалось, что в его голосе послышались напряженные нотки. Я же, наоборот, чувствовал себя замечательно. Впереди нас точно ждал бой, и не просто перестрелка, а несколько часов непрерывной долбежки, пока не войдем в зону огневой поддержки Мальты, Сицилии и Туниса. А дальше океан, где мы сможем применить всю огневую мощь «Толстозадого».
Глава 15. «Эшелон 1000»
Ксюша вызвала в огневой комплекс Бодрого, так как акустик на системах дальнего обнаружения был сейчас мне под боком нужнее второго стрелка. Сама же она переместилась в арсенал, чтобы перезаряжать кассеты с боеприпасами, когда начнется настоящий бой.
– Меняй глубину! – велел по связи Борый Чернухе, едва пристегнулся ремнями к креслу и глянул на монитор. – Эшелон тысяча! Ход средний.
Я тут же понял, что решение Ксюши уступить место Бодрому было верным, так как он сделал то, до чего никто из нас не додумался – сходу применил Каталог Вершинского для построения тактики предстоящего боя. Дело в том, что твари, прекрасно чувствующие себя у поверхности, а таких большинство, не способны погружаться на глубины больше трехсот, иногда пятисот метров. Оперативный эшелон «Стрелок» и «Сирен», составлявших костяк патрульных стай – до четырехсот метров, то есть, они были рассчитаны на поражение довоенных боевых ракетных субмарин, с чем, наверняка, прекрасно справлялись. «ГАТ-120» ныряли глубже, до километра, могли долго прятаться в темной бездне, затем стремительно выныривать, поражая надводные корабли вертикальным курсом. Но глубже работали только торпеды линейки «СГАТ», универсальные «Барракуды», легкие и маневренные, ну, и тяжелые мины, а их несоизмеримо меньше по численности, чем менее глубоководных тварей.
Другими словами, Бодрый, без единого выстрела, путем одной лишь смены эшелона, уменьшил число наших противников на пару порядков. Патрульные торпеды, метки которых густо искрились на мониторе, остались с носом, теперь лишь торпеды и мины глубинного класса останутся противодействовать нам. А их меньше, сильно меньше.
Я перенастроил радарную проекцию так, чтобы видеть не все вокруг, что оснащено заводскими биотехнологическими метками, а лишь тварей, умещающихся в наш эшелон, плюс-минус сто метров. Число врагов настолько уменьшилось, что я даже увеличил отображение слоя по пятьдесят метров в каждую сторону. Так уже появлялось во что пострелять, но делать это ради развлечения совершенно недопустимо ввиду ограниченности боеприпасов.
