Колыбель проклятого тумана - Мария Андрес
Люли-люли-люленьки,
Прилетели гуленьки.
Сели гули на кровать,
Стали гули ворковать.
Стали гули ворковать,
Стали доченьку качать.
Стали доченьку качать,
Стала дочка засыпать.
– Мама… – с отчаянной надеждой прошептала Оксана, страшась прогнать прочь это видение. Она всегда была и остается самым близким и родным человеком в целом мире. Ее очень не хватало.
Колыбельная кончилась, и за окном заголосили петухи, разгоняя утренний сон. Рассветный луч солнца привычно пробивался сквозь щель в ставнях золотистой нитью света. На щеках девушка таяли слезинки, напоминая о тоске и скорби, что поселились в сердце. Напоминали и о надежде найти выход.
Проснувшись окончательно, Оксана села в постели и нащупала в своих ногах шкатулку. Внутри все рухнуло. Ей это не приснилось. Мама действительно была здесь…
Вскочив с постели, Оксана распахнула ставни, вздрагивая от порывов холодного ветра, и осмотрела свою комнату.
– Мама, – сказала она в пустоту дома. – Мама, прошу, если ты еще здесь, если ты слышишь меня… – запнулась, облизнув пересохшие губы, – прошу… помоги мне сегодня.
Грудь часто вздымалась. Оксана ждала любого знака, хоть один маленький намек на ее присутствие, но ответа так и не было.
Быстро собравшись, Оксана осмотрела раненую руку. Со вчерашнего дня легче как будто и не стало. Оно и неважно.
Надев все то же зеленое платье с красным поясом, девушка взяла шкатулку с собой и направилась к Денису. Хотелось с ним поговорить и рассказать обо всем, что видела ночью и утром.
Местные уже вовсю топили баню, видимо, в ночь такого большого праздника все основные дела они торопились сделать пораньше. Однако у бани среди молодых парней Дениса заметить не удалось. Добравшись быстрым шагом до его дома у засохшего дуба, Оксана едва не выронила шкатулку из рук: двери и ставни оказались открыты нараспашку, а участок пустел. Оксана медленно вошла в дом, надеясь, что парень выскочит откуда-то из-за угла, но внутри по стенам лишь сходил иней от ночного холода.
Сердце забилось в тревожном предчувствии. Оксана стремглав выбежала из дома и направилась к церкви.
«Он ведь не такой дурак, чтобы идти туда одному».
Эту мысль подтверждала запертая на засов тяжелая дверь церкви, покрывшаяся ржавчиной.
Вдохнув и выдохнув, Оксана призвала себя к спокойствию. Быть может, он дома у родителей или в гостях у Стаса с Аней. Или, в конце-то концов, делами занят, праздник все-таки сегодня.
Оксана в раздумьях добрела до бани, где ее под руки поймали Аня, тетя Инна и другие девчонки.
– Негоже тебе слоняться по деревне без дела, – заговорщицки прощебетала Аня, уводя ее за собой в предбанник.
– А Дениса ты не видела? – спросила у нее девушка, не скрывая своего беспокойства, снова кусая губы почти до крови. Дурацкая привычка.
– За ним Стас ушел еще с первыми лучами солнца, не переживай. Дрова, наверно, колют. Сегодня огня будет много.
Оксана с облегчением выдохнула. Похоже, она действительно себя накрутила. Денис ведь не такой дурак, чтобы идти в подвал заброшенной церкви одному, еще и в туман.
Однако тревога все равно отказывалась ее покидать.
В баньке парилки девушки провели добрых несколько часов. Честное слово, даже перед свадьбой Аню так не намывали, как сейчас от души соседка хлестала веником сторожилу, старательно избегая прикасаться к раненой руке. Оксане помогли промыть и прочистить все тело, и она умудрилась пропотеть несколько раз так, что пот даже с волос стекал. И, к своей маленькой радости, заметила, что отросли ее волосы ниже подмышек, да и качество волос за время жизни в деревне ощутимо улучшилось. По крайней мере, они стали меньше путаться и сильнее виться.
После девушку ждала готовка в доме тети Инны. Как ни странно, никто из членов семьи Дениса не видел.
Ночью все думали, что он остался у Оксаны. В доме родителей не ночевал, в доме Саныча явно тоже… Оксана нервно закусила губу. Где же он был сегодня и почему все настолько спокойно на это реагируют?
***
Ночь костров в этой деревне – праздник столь же важный, как и Ивана Купалы. Огонь здесь равен жизни. Огонь – это главное оружие против любого рода нечисти. Особенно против навей. И в самые короткие ночи, когда количество нечисти возрастает, а туман густеет, души в деревне дают отпор, сохраняя жизни друг друга еще на год.
Это еще называют танцем душ, когда старцы молодеют, а свет от них становится ярче, наполняя огонь той самой заветной силой, которую нечисть и желает заполучить, и которой одновременно боится коснуться. Жители деревни верят, что после этой ночи, как повторялось из года в год, те, чье время пришло, умрут, а юные барышни вскоре забеременеют. Это своего рода круговорот жизни.
Солнце еще было в самом разгаре, когда возле клуба, на самом просторном участке, вдали от жилых домов вся деревня расставила столы с едой и закусками. Обязательно было вино как символ единой крови, и ничего крепче. Всем присутствующим раздали свечи из медовых сот.
Мужчины сложили дрова в огромный костер и подготовили поленья, чтобы поддерживать огонь на протяжении всей ночи. Девушки сняли украшения и на голое тело надели белые длинные платья с рукавами. Мужчины же облачились в белые рубахи и штаны.
Когда на горизонте едва проглядывали последние багровые лучи заходящего солнца, по всей деревне в разных местах разгорелось пять огромных костров, вокруг которых заплясали хороводы.
Туман начал сгущаться слишком быстро. Оксана стояла с зажженной свечой и музыкальной шкатулкой возле клуба, разглядывая мрак внутри леса. Вокруг их костра танцевали Аня, Стас, Шура, Василиса и еще люди, которых вспомнить девушка сейчас не могла.
Души по очереди проходили через костер, отовсюду звучали песни на русско-народный мотив, но слова в голове Оксаны сливались, и она не могла разобрать их, чтобы пропеть с остальными.
Оксана смотрела на Стаса тревожным взглядом, и тот молча все понял. Он тоже стал оглядываться по сторонам и вскоре подошел к ней.
– Я думал, что Денис с тобой все это время, с утра его ищу по всем домам, – проговорил
