Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Вихрь сбил двух всадников с коней, еще одному шаэлю оторвало голову, вихрь закрутил оторванную голову, разматывая чалму убитого, нас всех оросило его кровью…
Но превосходно выученный боевой конь чернобородого главаря уже попятился прочь от вихря, так что его наездник не пострадал.
— Она джинн! — вскричал чернобородый, — Горе, проклятие этому дому! Доносчик не солгал! Безумец Джамал Верблюжатник взял в жены джинна, более того — наплодил с ним потомство…
Чернобородый ткнул саблей в сторону меня и моего старшего брата. Мы всё еще были живы, лишь потому что нас защищала наша мама-вихрь.
— О, мерзость! — орал чернобородый, — Лиши меня глаз, Творец, лишь бы я не видел этой мерзости! Убить всех, убить джинна, убить её отродий!
Мама-вихрь стала надвигаться на чернобородого, но сразу двое шаэлей бросились ей наперерез. Они защитили командира, но ценой своих жизней — вихрь разорвал обоих в клочья.
И вот тогда чернобородый воздел руки к небесам, и остальные шаэли поступили также. Зазвучала странная молитва на неизвестном мне языке, шаэли читали её все разом, хором…
И тогда пришло ОНО. Оно, отравившее навечно мои сны. Золотая фигура, в золотом сиянии, оно явилось из ниоткуда, будто бы с небес. Это была девушка — прекрасная обнаженная золотая девушка, с золотыми крыльями, с золотым мечом в руках.
Девушка улыбнулась, и её улыбка была ярче пылавшего за оазисом заката. А потом золото девушки схлестнулось с темным вихрем, в который превратилась моя мама… Раздался звук — непонятный, трубный, неотмирный, очень громкий.
Через миг вихрь развоплотился, моя мама снова стала человеком — разорванным на куски. Её чадра обратилась в лоскутки, а в лоскутках, падавших на землю, была мамина кровь, куски кожи, органов, я видел мамин палец, глаз, дробленые на осколки кости…
Она умерла. Я тогда так и не понял, кем была моя мама, но теперь она умерла.
А старший брат уже тащил меня к дому.
— Бежим, братик, скорее!
Я плохо помню, что было дальше. Я так никогда и не вспомнил, например, куда делось то золотое существо. Наверное просто исчезло после того, как убило мою маму?
Так или иначе, но преследовала нас не золотая девушка, а уже сами шаэли. Когда мой брат втащил меня в дом и захлопнул дверь — я слышал, как в дверь влетело несколько стрел. Луки у шаэлей тоже были.
Брат успел закрыть засов, но через миг дверь выбили, разнесли в щепки — каким-то заклятием, магией.
Мы с братом в этот момент уже бежали по коридору.
— В погреб, маленькие господа! — закричал нам евнух-раб, которого мы встретили уже в коридоре дома.
Он поплатился за это жизнью, уже в погребе мы с братом слышали его предсмертные крики — шаэли затоптали раба конями, на которых они въехали прямо в дом. Потолки у нас в особняке были высокими, конник здесь проезжал свободно…
В наших погребах был ход в катакомбы — древние подземелья, построенные в незапамятные времена под оазисом какой-то давно погибшей сектой. Собственно часть этих катакомб и служила нам погребами, где хранились припасы.
В погреба на коне не въедешь, так что шаэли потратили время, чтобы спешиться, а потом чтобы выломать вход в погреба, который мой брат успел заложить на засов. Тем временем мы с братом уже углубились в катакомбы.
Я этих катакомб всегда боялся и никогда сюда не лазил, но мой брат, более храбрый и любопытный, исходил их все вдоль и поперек.
— Вылезем уже за городом, в пустыне, — шептал мне брат в темноте.
Мы шли сначала на ощупь, потом мы, кажется, оторвались от шаэлей в запутанных катакомбах и брат зажег лампу на верблюжьем жире, которую захватил с собой еще в погребе.
Брат не соврал. Он довел меня до того места, где катакомбы выходили в древнюю пещеру, расположенную уже за оазисом.
Мы вылезли наружу уже ночью, в темноте, мы вышли из пещеры… И наткнулись на караульщика. Он стоял у самого входа, юный парень, не старше моего брата, но он был с саблей, в черных одеждах и черно-золотой чалме.
Еще один шаэль, из той же секты «Алиф». Только этот совсем молодой послушник.
Вокруг расстилалась пустыня, огни оазиса горели вдалеке, здесь не было никого, кроме нас, караульщика и его коня, привязанного у входа в пещеру…
— Так-так, — произнес парень, увидев нас, — Командир рассудил верно. Он знал, что родня Джамала Верблюжатника может решиться бежать через катакомбы, так что у всех выходов выставил посты. Неужели вы думаете, глупцы, что наш командир не знает об этих катакомбах? Он знает всё. Его мистическая сила велика, так что он видит насквозь и людей, и недра земли. Мне повезло — я убью сразу двух родичей еретика, и за это получу двойную награду!
Парень вынул из ножен свою саблю.
— Нет, ты сам умрешь! А твоей наградой будет ад, за все ваши злодеяния! — вскричал мой брат и бросил в караульщика лампу.
Паренек в черно-золотой чалме наверняка еще не владел мистическими силами, его ранг в секте пока что был низок. Но он уже умел обращаться с оружием, так что просто разрубил лампу на лету.
Его одежды обрызгал горячий верблюжий жир, его сапоги засыпало обломками лампы, но это было и всё. Другого ущерба шаэль не понёс. Он стоял и ухмылялся.
Мой брат уже был достаточно большим, чтобы носить кинжал, какой обычно дают всем свободным мальчикам, и кинжал сейчас был при нём — висел на поясе.
Брат выхватил кинжал.
— Ух ты! Какой опасный верблюжонок! — рассмеялся караульщик.
Он разрубил моего старшего брата пополам — сабля шаэля одним ударом проломила брату голову, раскроила шею, вошла глубоко через всё тело до самого пояса. Мой брат не успел даже вскрикнуть, как превратился в кровавое месиво.
А караульщик легко и быстро выдернул саблю из уже мертвого тела, не успело оно упасть. Кинжал брата упал рядом, я до сих пор помню, как он звякнул о камень.
— Бери, верблюжонок! — приказал мне караульщик, указав взглядом на кинжал, — Бери! И пусть потом никто не посмеет сказать, что я убил безоружного и не дал тебе шанса умереть, как подобает мужчине.
Но я не взял кинжала. Тогда караульщик подвинул мне его носком сапога.
— Бери же!
Я не взял.
— Мне всего восемь лет… — расплакался
