Левиафан - Хелен-Роуз Эндрюс
День клонился к вечеру, заметно похолодало. Когда я поравнялся с церковью Всех Святых возле деревни Скоттау, всего в нескольких милях от дома, небо окончательно заволокло тучами. Каменное крыльцо церкви выглядело приветливым, но двери были надежно заперты от грабителей.
— Нет, Бен, — сказал я вслух, обращаясь к моему коню, — здесь мы не найдем убежища.
Бен прибавил ходу, словно чувствуя, что наше путешествие подходит к концу и вскоре его ждет теплая конюшня и сытная еда. Однако поблизости не было ни постоялого двора, ни таверны, да и в любом случае мне не хотелось наносить дополнительный удар по моему и без того изрядно похудевшему кошельку, когда мы уже почти добрались до дома.
Воображение рисовало картину, которую я надеялся вскоре увидеть собственными глазами: отец работает во дворе, он вскидывает голову при моем приближении, бросается навстречу, и его сильные руки обнимают меня. Мы идем в дом, там светло и уютно, в камине жарко пылает огонь, а сестра ставит на стол горячий мясной пирог.
Но больше всего я мечтал о покое. Если долгие скитания и поведали мне что-либо о нашей стране, так это то, что она погружена в хаос. Не было ни секунды, чтобы я не прислушивался и не поглядывал настороженно через плечо, ожидая увидеть шайку бродяг. А рука в любой момент готова была выхватить шпагу из ножен. Западный ветер ожесточенно трепал мой тонкий плащ и выгибал поля шляпы, словно насмехаясь над путником, одетым не по погоде. Мне хотелось как можно скорее сбросить походную одежду, тяжелое оружие и оказаться у себя в комнате, в собственной постели, не слыша больше над ухом храпа товарищей, а вдали — звуков битвы: гортанных криков и стонов раненых, быть в безопасности за крепкими побеленными стенами нашего дома.
Письмо Эстер лежало в кармане куртки, я не придавал ему значения, хотя намеревался поговорить с сестрой. Выясню для начала, что за разногласия испортили ее отношения с новой служанкой, успокою и напомню, что она является хозяйкой и ей нет нужды вступать в мелкие войны с прислугой. Если же эта девушка Крисса действительно окажется возмутительницей спокойствия, мы ее просто уволим.
Прежде всего, хорошенько умыться, мечтал я, котелок горячей воды и чистое белье. Рыжий огонь, щедро подкормленный торфяным брикетом, жарко разгорается в камине. Если я буду достаточно ласков с Эстер, мне удастся уговорить ее спеть. Воспоминание о высоком печальном голосе сестры, выводящем ноты, словно омелевый дрозд, отзывалось в груди сладкой болью. Эстер иногда пела на Рождество, хотя отец не одобрял столь легкомысленной музыки в святые дни.
Я похлопал коня по шее, желая подбодрить — ничего, мой верный друг, скоро отдохнем, — и покрепче надвинул шляпу на лоб. Бен тряхнул гривой и побежал резвее.
Час спустя мы остановились под высоким ясенем. Было слишком темно, чтобы отчетливо рассмотреть дерево, но я точно знал — это ясень, и даже знал, чем он знаменит.
Прямо над моей головой была ветка толщиной с потолочную балку. Когда-то, во времена правления Толстого Генриха[4], на ней болтались двое повешенных за убийство, которого они не совершали. Во всяком случае, так гласит местная легенда. Та же легенда утверждает, что их неприкаянные души до сих пор бродят у подножия дерева, оглашая округу печальными стонами. Мне, однако, никогда не доводилось слышать их голосов, как не пришлось видеть другие «достопримечательности», о которых болтают в наших краях, — камня со следами когтей дьявола и колодца с водой, исцеляющей от любых недугов.
Я прищурился, вглядываясь в темноту. Луна стояла высоко в небе, но ее свет не проходил сквозь густые облака, так что на расстоянии вытянутой руки было уже ничего не видно. И все же я не собирался останавливаться: дорога была хорошо мне знакома, и тьма не казалась помехой. Но когда конь пару раз споткнулся и стал прихрамывать, уверенности у меня поубавилось. Если Бен вдруг упадет и сломает ногу, мне придется пристрелить его, чтобы избавить от страданий. Я любил моего верного друга и не хотел рисковать.
Спешившись, я отпустил Бена пастись, а сам завернулся в плащ и устроился между корнями старого вяза, решив переночевать здесь, на границе собственных земель, а утром продолжить путь.
Полагаю, я жалел самого себя, когда, пытаясь найти позу поудобнее, ворочался с боку на бок и выгребал из-под спины особенно острые камни. Было около девяти вечера. Бен с удовольствием щипал редкую траву неподалеку. Я же лежал на промерзшей земле, а рана на бедре пульсировала болью. Вряд ли меня ждал безмятежный сон. Невольно вспомнилась ночь перед сражением в Ньюбери. После долгого дневного перехода королевские войска первыми достигли города и заняли отданные под постой дома.
Помню, мы с товарищами щедро сыпали проклятиями, когда поняли, что оставшиеся короткие часы отдыха предстоит провести под открытым небом на берегу реки, довольствуясь ужином из собственных скудных запасов. Однако грызущий нас страх оказался сильнее неудобств. Чувствуя, как внутренности в животе сворачиваются в холодный ком, а дрожь расползается по телу, я прислушивался к разговорам солдат. Пятнадцать тысяч мужчин вокруг меня беспрестанно болтали о разных пустяках, потому что все мы прекрасно знали: утром нас ждет ужас кавалерийской атаки, от которой содрогнется земля, горячий запах порохового дыма и хлопки мушкетных выстрелов, вплетенные в общий грохот войны, — звуки приближающегося конца света.
Я поежился и, перевернувшись на другой бок, поправил лежащий под головой ранец. Нет, воспоминания о войне — не самый хороший способ уснуть поскорее. Мы не выиграли тот бой, но и не проиграли. Армия графа Эссекса укрылась в Лондоне, а король — в Оксфорде. И теперь никто не решился бы предсказать, как дальше будут развиваться события.
Наконец я задремал. Мне снилась война.
Утром меня разбудил Бен, конь тыкал своим бархатистым носом мне в лицо и громко фыркал, словно говоря: «Вставай, лежебока». Я отпихнул его ладонью:
— Отстань, ты, злой дух.
Но Бен продолжал стоять надо мной, словно суровая нянька, пока я не открыл глаза и не сел, потягиваясь и расправляя затекшие конечности. Влажный от росы плащ облепил тело, пар от дыхания повисал в воздухе прозрачным облачком. Рассвет только занимался, но я все равно проспал дольше, чем планировал.
Бен отошел и снова принялся лениво щипать траву, а я отправился на
