Пригород - Лора Кейли
– Как он? – запыхался Трюдо, ловя больничный воздух иссохшими губами.
Доктор Браун ждал его у палаты.
– Видит Бог, детектив, люди так к родным не спешат, как вы к этому пациенту.
– Так он в сознании?
– Да, но думается, что ненадолго. У пациента заметные признаки повреждения клеток головного мозга, вызванного асфиксией. Восстановление должно занять какое-то время.
Его-то у Трюдо и не было. Если идти по остывшим следам, то прийти можно только в тупик.
– Мне надо к нему.
– Будьте осторожны, пациент под успокоительными, но всё ещё не в себе.
– Что значит не в себе? – уставился на врача Трюдо.
– Вам не говорили? У него был нервный срыв. Он проснулся с каким-то диким криком и начал биться о кровать.
– И вы вкололи ему седативное?
– А что нам оставалось делать? Он мог навредить сам себе.
Трюдо не представлял допроса под седативными, он вообще никаких препаратов не терпел. Невозможно прочитать истинные эмоции человека, невозможно понять, врёт тот или нет. Когда психику приводят в норму вот так, сильным успокоительным, человек теряет лицо. И похоже, что пациент его уже потерял.
Трюдо открыл дверь.
Человек лежал почти неподвижно, только изредка открывая глаза. Лицо его не выражало эмоций, оно будто застыло в стоп-кадре, и сколько детектив ни старался разглядеть в нём хоть что-то, оно было неподвижно немо.
– Здравствуйте, вы уже проснулись? – тихо спросил Трюдо, но тут же подумал, что его не услышали. – Меня зовут Клод Трюдо, – продолжил он чуть громче, подходя ещё ближе к кровати, – я из полиции. Вы помните, что произошло?
Пациент, казалось, и не реагировал вовсе, просто смотрел сквозь него.
– Не давите, – прошептал ему доктор.
«У меня нет времени на сюсюканье», – подумал Трюдо. Он видел, что подозреваемый того гляди отключится снова.
– Сэр, – повторил детектив, – вы помните своё имя?
Человек молчал.
– Вы помните пожар? С кем вы были в том доме?
Пациент смотрел на него и будто не понимал ничего. Трюдо же хотел разглядеть в его взгляде хоть что-то: страх, удивление, протест. Но во взгляде, приглушённом лекарствами, читалась лишь пустота. Этот доктор убил самое главное, на что он всегда опирался, – первую реакцию человека.
– Ну и что теперь делать? – смотрел Трюдо на врача.
– Ждать, – пожал тот плечами.
И детектив ждал, смотря, как секундная стрелка совершает очередной круг.
Прошло восемь минут, когда уголки губ пациента наконец зашевелились, а взгляд прояснился, но только на миг.
– Миссис Хансон, – еле вымолвил он.
– Что, простите? – не расслышал Трюдо.
– Убили миссис Хансон?
– Нет, убитый – мужчина, без документов. По обгоревшему телу мы пока не можем идентифицировать труп. А вы о чём говорите?
– Ни о чём я, ни о чём, – человек замотал головой.
Сколько же ему было лет, пытался прикинуть Трюдо. К сожалению, он тоже неплохо так обгорел, да ещё и этот психоз. На вид лет сорок, а может быть, больше. Хотя сейчас и тридцатилетние выглядят так, будто прожили целую жизнь…
Трюдо, не сбавляя темпа, продолжил:
– Мистер, вы помните, как вас зовут?
Пациент молчал.
– Мы нашли вас на пороге горящего дома. Внутри был обнаружен мужчина с переломом кости черепа. Недалеко от трупа мы нашли гаечный ключ со следами крови. Вы пытались его убить?
– Вы пришли меня арестовать? – Пациент будто включался, но только лишь на мгновение. – Но я её не убивал…
– Её? Нет. – Трюдо тяжело вздохнул. – После лечения мы будем вынуждены вас арестовать, если вы не расскажете мне всю правду, поэтому я и пришёл к вам. Кем вам приходился погибший? Вы были знакомы? С вами в доме был кто-то ещё?
Человек смотрел на говорившего и почти ничего не слышал, тот будто только шевелил губами, не произнося ничего.
Детектив ещё что-то сказал, веки человека потяжелели, дыхание почти стихло и, казалось, исчезло совсем – он засыпал.
– Что это с ним? – посмотрел на доктора детектив.
– Спит.
– Сэр. – Трюдо сел на стул рядом, надеясь того растормошить.
– Вы так ничего не добьётесь. Подождите, может, он придёт в себя сам.
– Я подожду.
Клод Трюдо достал тетрадь из кармана и развернул. С мятых страниц на него смотрели вырезки из старых газет. Клод Трюдо оглядел статьи и некрологи – на всех были убитые женщины. Какой-то дневник преступлений. Он пробежался по первым статьям.
Мария Бейкер – убита в октябре 2000 года, труп найден в озере.
Рита Фостер – найдена в феврале 2001 года. Причина смерти – удушье.
Что это, чёрт возьми… Не вёл же он счёт своим преступлениям? Нужно будет пробить всех по базе.
Последнее убийство датировалось 2004 годом.
Трюдо закрыл тетрадь и опять посмотрел на пациента, доктор склонился над ним.
– Вы можете привести его в чувство?
– Я делаю всё что могу. Никак не приходит в себя, – врач посветил пациенту в глаза, – хотя реакция есть.
– Всё потому, что вы дали ему снотворное.
– Это успокоительное.
– Так почему же он спит?
– Асфиксия, нервный срыв, шок. Поверьте, причин предостаточно. Подождите, он, кажется, приходит в себя.
Человек задышал чуть громче, глаза под веками зашевелились, ресницы прерывисто задрожали. Он что-то бессвязно мычал. Детектив и доктор переглянулись, не в силах ничего разобрать.
– Сэр…
Мычание перешло на стон. На лбу человека проступила испарина, он напрягся всем своим телом, пытаясь вывернуть каждую мышцу, причиняя себе ещё большую боль.
– Вам лучше сейчас отойти, – сказал доктор.
– Это детектив Трюдо, – цеплялся тот за последний шанс. – Вы меня слышите?
Человек открыл глаза, но тут же закрыл их снова.
– Сердечный ритм замедляется, – сказал испуганно доктор.
Время будто остановилось, и теперь детектив видел всё как в замедленной съёмке.
Кардиограф пищал. Доктор вышел за дверь, позвал медсестру, возвратился, набрал в шприц лекарство, по коридору шаги, лекарство исчезло в шприце, растекаясь по взбухшим венам, медсестра забежала в палату, прибор продолжал пищать.
– Я приду завтра, – сказал Трюдо, но доктор его не слышал.
Глава 18
Элиот Ноэль
Каждый вечер все собирались у местного клуба. Парковка была заставлена, на входе никто не стоял, никакой тебе охраны – заходи кто хочешь. Элиот подъехал к одиннадцати. Отец Алисии уже пару раз выходил из дома и, как полагается хорошему отцу, смотрел на часы, потом по сторонам, потом опять на часы, вздыхал и уходил в дом.
«Местный псих вышел на свободу», – звучал в голове Элиота голос ведущего новостей. Никому не было дела до Алисии, никому, кроме него.
