Сила слабых - Самат Айдосович Сейтимбетов
— То есть предать вас?
Лошадкин только покачал головой. Движение легко могло стать той занозой, которая слишком уязвила бы кого-то могущественного. Да что там, он сам мечтал о тех временах, когда оно станет такой занозой и начнутся настоящие дела, по освобождению, строительству и освоению новых систем, вне Земли. Сбежать из этого нового мира, с его странностями, да, не разрывая связей. Вдруг вспомнилась та планета – тюрьма с ее перевоспитанием на свежем воздухе, и Лошадкин мысленно поежился.
— Интересы общества выше личных, этот принцип действует и здесь. Спасибо за предложение, но Земля и без того пробирается наощупь со своим новым курсом. Вполне возможно, что сворачивание на мою тропинку ее и погубит, так что нет.
— Понимаю, - огорченно отозвался Штербул, - и сожалею. Но тогда хотя бы лекцию?
— Лекцию?
— Для дипломатов союза систем, общие принципы, что да как в конфликтах, привлечение экспертов, просто поделитесь опытом, никаких формальностей, вольная беседа, - пояснил Штербул.
— Еще вчера, почти буквально, я был стажером и никем.
— А теперь почти восходящая звезда дипломатии, - заверил его Юджин.
Впору было заподозрить лесть и вранье, и Лошадкин так и сделал. Штербул – очередной агент? Вряд ли. Что тогда? Пихал его дальше в дипломаты, искренне считая, что так будет лучше, да. Сделать ДОРН новым курсом Земли, заманчиво, но нет, повторил свои мысленные рассуждения Лошадкин. Наоборот, отделиться и создать дистанцию, вот что лучше всего, и у него будут развязаны руки, и Земле станет легче. Создать свою Землю, с гейшами и шахматами?
Возможно, но как же тогда Таня?
— К тому же, есть и еще кое-что.
— Настоящая цель лекции? – оживился Лошадкин.
— Нарушения, - не поддержал его веселого тона Штербул. – Нарушения протоколов, нарушения целей, слишком много личного в словах и поступках, и тут как раз пригодится лекция о том, как этого избежать. Во всех смыслах.
Недаром значит, подумал о планете-тюрьме, сообразил Лошадкин. Подсознание намекало, что слишком уж много нарушал сам Михаил, и дипкорпус через Штербула намекал о том же самом. Вроде и не слишком сильные проступки, но тут следовало учитывать, что дипломаты действовали, представляя других живых, и включался общественный коэффициент. Поступок, который не заметили бы у ожмика, умножался на рейтинг у тысячника.
— Попутно мне самому надо будет подумать над своим поведением? – уточнил он.
— Это никогда не помешает, - уклончиво ответил Юджин.
— Зачем тогда было ставить меня в помощники к Луису А Хонгу?
— Михаил, тут явное недопонимание, - почти оскорбленно отозвался Штербул. – Никто никого ни в чем не обвиняет, да и влияние на Луиса строго положительное.
— Он стал лучше?
— Да.
— Но подумать над своим поведением все равно надо?
— Как я уже сказал, это никогда не помешает. Но обвинений никаких нет, и это просто лекция.
Лошадкин нахмурился, Юджин явно что-то недоговаривал, но выжимать правду силой? Бесполезно, пожалуй. Что-то они тут крутили и вертели, явно с Гопкинсом за спиной, несомненно, в самых лучших целях. Или перехваливали Лошадкина зачем-то, так как сам он расценивал свою дипломатическую «деятельность» иначе.
— Что же, недопонимание - обычное дело у нас, - примирительно сказал он, - на то мы и дипломаты, чтобы разбираться и исправлять.
— Вот и отлично. Тогда – лекция?
— О чем?
— О себе и недавних заданиях?
— Это вопрос или утверждение? Что ставится целью лекции? – начал сердиться Лошадкин. – Они все равно не смогут так.
— Не смогут, но услышат, что можно и так, - опять взялся за свое Штербул. – Мы не можем держать в дипкорпусе только людей, это было бы ошибкой на всех уровнях.
— И противоречило бы новому курсу Земли, - заметил Лошадкин.
— Вот именно.
— Поэтому у вас, помимо Академии Энергония, еще и Академия Дипломатов?
— В каком-то смысле. Учим, приглашаем, разумеется, все строго добровольно. Все это дополнительно скрепляет союз систем, не сейчас, так в будущем.
Но им не хватало живых, подумал Лошадкин, вспомнив прошлые жалобы. На разбор дел, на переговоры, на обучение, стало быть, тоже не хватало. Насильственная вербовка тут не работала, манили добровольцев, но… живых не хватало. Поэтому такие посулы? Заманить в дипломаты, чтобы Лошадкин потянул за собой других живых, как в ДОРН, только в дипломаты? Возможно.
— Но есть и проблемы, куда же без них, и лекция в свободной форме им помогла бы.
— Понятно, очередное задание, дипломатия среди дипломатов.
— В каком-то смысле – да. Завтра, скажем, ближе к вечеру?
Лошадкин лишь пожал плечами.
Прогуливаясь по Легатии, он думал, что не за этим шел к Штербулу. Думал, что речь пойдет об иволаках, но там похоже все шло гладко. Встал вровень с Луисом, на что намекнул Юджин, хорошо, но с чего такая быстрая карьера? Потому что он странным образом добился успехов на Земле?
Лошадкин остановился, едва не налетев на парабата, который хрюкнул сердито в его адрес, но руки распускать не стал. Обстановка в галактике накалялась, все говорили об этом, и Земле требовались опытные живые, побывавшие там, в этой самой галактике, понюхавшие ее дерьма. Земля готовилась к проблемам, как могла, но пока что не форсировала ничего, подталкивала Лошадкина.
Михаил утер лоб и посмотрел на Вильну, ощутил острое желание окунуться туда.
— Как я…, - прошептал он, глядя по сторонам.
По совету Гопкинса он гулял по Легатии без сопровождающих, особенно телохранителей. Но вражеские агенты не спешили выпрыгивать из кустов, соблазнительные дитранки не валялись голышом под ногами, на разогретом асфальте. Не асфальте, конечно, полимерном покрытии, намного более надежном, но Лошадкин все равно думал о нем, как об асфальте.
Думал, чтобы отвлечься от своего «открытия».
— Вам плохо? – спросила участливо какая-то лисица, живо напомнившая киборга иволаков.
— Все нормально, - заверил ее Лошадкин. – Просто… осознал кое-что о своей жизни.
— Это прекрасно, - улыбнулась та. – Успехов вам.
И пошла дальше, не навязываясь,
