Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев
— Неделя покоя, — сказал Кейн, заканчивая перевязку. — Никаких тренировок, никаких нагрузок на эту руку.
— Понял, док, — кивнул Гвидо.
Следующим был Тихий. Как обычно, он оказался практически невредим. Несколько царапин от осколков камня, лёгкая контузия от близких разрывов. Ничего серьёзного.
— Удивительно, — пробормотал врач, заливая его царапины гелем. — Как это тебе удаётся выходить из боя почти без повреждений?
Тихий только пожал плечами. Он никогда не был любителем поговорить, а после недавнего боя стал ещё более молчаливым.
Чиж получил лёгкую контузию от близкого разрыва гранаты. Шум в ушах, лёгкое головокружение, дрожь в руках. Врач дал ему успокоительное и посоветовал отдохнуть.
— Пройдёт через день-два, — сказал он. — Но если будут головные боли или тошнота — сразу ко мне.
Дрища немного потряхивало — стресс, однако. Доктор ему что-то вколол, и беднягу попустило — лицо разгладилось и искры возбуждения погасли в его глазах.
А потом дошла очередь и до меня.
— Раздевайся, — скомандовал врач, глядя в монитор.
Я снял верхнюю часть формы и встал под луч прибора. Сканер прошёлся по моему телу, фиксируя каждую деталь.
— Странно, — пробормотал врач, изучая показания. — Никаких повреждений. Даже царапин нет.
Он был прав. Несмотря на интенсивный бой, на моём теле не было ни единой раны.
— Везучий, — сказал я.
— Слишком везучий, — врач нахмурился и запустил более детальное сканирование. — Это уже второй раз. Сначала аномальная регенерация, теперь полное отсутствие повреждений после боя.
Сканер работал дольше обычного, он просвечивал каждую клетку моего тела. Я видел, как на экране появляются различные диаграммы и графики. Большинство показателей были в норме, но некоторые…
— Интересно, — пробормотал врач. — Уровень адреналина в норме, хотя после боя должен быть повышен. Сердечный ритм идеальный. Мышечное напряжение минимальное. Словно ты не дрался только что, а просто гулял по парку.
Он сделал ещё несколько тестов, взял анализы крови. Я видел, как он хмурится, изучая результаты.
— Есть ещё одна странность, — сказал он наконец. — Твоя нервная система показывает признаки… как бы это сказать… оптимизации. Нейронные связи работают эффективнее обычного. Реакция на раздражители ускорена. Этим наверное можно объяснить твою удачливость в бою.
Он сделал пометку в моей медкарте. Ещё одна запись, которая могла привлечь ненужное внимание.
— Разрешите идти? — спросил я.
— Да, но если будут головные боли, тошнота, нарушения зрения — немедленно ко мне. И ещё… — он помолчал. — Если заметишь какие-то изменения в поведении, в восприятии — тоже приходи. Иногда стресс проявляется не сразу.
Я кивнул и направился к выходу. У двери меня ждали товарищи.
— Ну как? — спросил Гвидо, поправляя повязку на плече.
— Да нормально, — ответил я. — Пошли в казарму.
Мы шли по территории лагеря молча. Солнце клонилось к горизонту. И небо окрасилось в цвет крови.
В казарме нас встретили любопытные взгляды остальных курсантов. Слухи о нашем задании уже разошлись по лагерю, обрастая домыслами.
— Ну как? — спросил один из курсантов, с позывным Карп. — Страшно было?
— Обычная работа, — коротко ответил я.
Но он видел в наших глазах правду. Мы побывали в настоящем бою. Мы убивали и рисковали быть убитыми. Это изменило нас, и все это чувствовали.
— Мы изменились, — тихо сказал Дрищ, — Все пятеро. Но ты, Ржавый, особенно.
Он был прав. Что-то в нас действительно изменилось. Мы перешли черту, и пути назад не было.
Остальные курсанты соблюдали дистанцию. И не из страха — просто они чувствовали, что мы теперь другие. Мы стали для них чем-то вроде ветеранов, людей, которые видели то, с чем они сами пока не сталкивались. Мы были в бою и видели смерть.
Если бы они знали, что я чувствовал во время боя… Вернее, не чувствовал.
Вечером, после ужина, я лежал на койке и пытался осмыслить недавние события. Казарма постепенно погружалась в сон. Гвидо ворочался, стонал — рана болела, несмотря на обезбол. Тихий спал, как всегда, тихо, но его лицо оставалось напряжённым даже во сне. Чиж всхлипывал и метался по койке, как ребёнок. Дрища слышно не было — как всегода.
А я лежал с открытыми глазами и думал.
О том, что произошло в каньоне. О том, как «Доминатор» изменил моё восприятие реальности. О том, как легко я убивал, не чувствуя никакого смятения. Буднично и деловито.
Я закрыл глаза и попытался вспомнить лица убитых мародёров. Тот молодой парень. Пожилой ветеран с седой бородой. Командир с хитрыми глазами. И тот, кто пытался сдаться…
Ничего. Никаких эмоций. Мне их даже не жаль. И нет у меня никаких сожалений о том, что пришлось пролить кровь.
Они шли убивать, и должны были быть готовы к тому, что их тоже могут убить. И то, что я оказался хитрее, сильнее и быстрее — это моё конкурентное преимущество. Сильнейший побеждает, и горе побеждённым…
Я погрузился в привычный транс, проверяя состояние «Доминатора». Нейросеть работала в фоновом режиме, проводя анализ событий прошедшего дня и каталогизируя полученный опыт.
Информация всплывала в моём сознании постепенно, словно нейросеть избегала перегружать мозг после дневного стресса.
Способности действительно выросли. «Реакция» увеличилась с 1.7% до 2.1%.«Укрепление» — с 10.8% до 11.2%. «Регенерация» — с 11,2% до 11,6%. И откуда-то появилась новая функция — «Боевой анализ» на уровне 1.2%. Хотя, никаких сообщений о том, что от уровня настройки этой опции что-то зависит я не увидел. А раз так — то пусть будет.
Но главное — я чувствовал, что моё тело и мой разум опять изменились. Движения стали ещё более точными. И появилось что-то новое. Я бы это назвал шестым чувством тактика. Теперь я мог с некоторой долей вероятности предугадать действия противника, видеть его ошибки и слабые места, не задействуя «Реакцию».
Это было опьяняющее ощущение силы. И именно это меня беспокоило.
Потому что я понимал — это только начало. «Доминатор» показал мне лишь малую часть своих возможностей. А что будет, когда он будет работать в полную силу?
Эйфория от сознания собственной силы может сыграть со мной злую шутку…
Ответ на эти вопросы сам собой всплыл в мозгу — всё зависит от моей воли, от способности помнить о том, что я человек. А нейросеть
