Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев
Серая пелена накрыла площадку, создавая плотную завесу. Но «Доминатор» видел сквозь неё — тепловые контуры противников по-прежнему светились красным.
Автоматные очереди прошили дым, пули свистели над нашими головами. Одна из них летела впритирку ко мне. Так близко, что я заранее почувствовал горячее дыхание смерти. Но, пока она летела, я уже двигался, уклоняясь от неё.
Слева раздался характерный щелчок чеки. Граната. Я видел её ещё до того, как она появилась из-за дымовой завесы — летящую по высокой дуге с левого гребня. В замедленном мире она казалась почти неподвижной, но «Доминатор» уже рассчитал её движение по кривой, время до взрыва, радиус поражения.
Взрыв через четыре секунды. Радиус поражения — пятнадцать метров. Мы все попадали в эту зону.
Не думая, я выскочил из укрытия. Мир вокруг меня ворочался, словно завяз в густой патоке, а я перемещался с обычной скоростью. Поднял масс-ган, прицелился в летящую гранату.
Выстрел. Попадание. Граната взорвалась в воздухе, далеко от нас, осыпав каньон дождём осколков. Один из них просвистел рядом со мной. Но это не страшно. Тактический костюм такие осколки наверняка держит. Так что я даже и не дёргался.
— Вперёд! — скомандовал я. — Быстро, пока они дезориентированы!
И мы пошли в атаку.
Полное безумие. Я понимал, что наши действия нарушают все уставы. Но это было единственным способом выжить. В изменённом восприятии каждое движение моих товарищей было прекрасно видно.
Гвидо поднялся из укрытия с яростным рёвом. Рана в плече сковывала его движения, но на боль он не обращал внимания. Его лицо исказилось первобытной яростью — смерть Арата задела его за живое. Он вёл огонь на ходу, поливая свинцом позиции противника. Гильзы сыпались из масс-гана золотым дождём, звеня о камни.
Тихий двигался с кошачьей грацией, используя каждое укрытие, каждую неровность рельефа. Его снайперка издавала кашляющий звук — и ещё один оппонент выбывал из строя. Я видел, как упал ещё один мародёр, и как его товарищи начали паниковать.
Чиж, преодолев свой страх, действовал чётко и слаженно. Он прикрывал наш левый фланг, стреляя короткими, экономными очередями. Его руки больше не дрожали — адреналин и желание выжить взяли над страхом верх.
А я… я стал воплощением смерти.
Этого мародёра я встретил у подножия левой скалы. Он спускался по узкой тропе, пытаясь зайти нам в тыл. В замедленном мире я видел каждую деталь его лица — удивление при виде меня, страх, отчаянную попытку поднять оружие. Но он двигался слишком медленно.
Молодой парень, не старше двадцати пяти. Светлые волосы, голубые глаза, шрам на подбородке. Кто он? Чего он хотел от жизни? Да не важно.
Удар прикладом в висок. Всё было точно рассчитано — именно та сила, именно тот угол, удар обеспечил мгновенную смерть. Хруст ломаемой кости прозвучал, как треск сухой ветки. Его глаза потускнели, тело обмякло.
Никаких эмоций.
Но «Доминатор» требовал гарантии. И, хоть я был уверен в результате на все сто, законтролил павшего врага для пущего спокойствия. Его голова дёрнулась, и под ней расплылась кровавая лужа.
Ещё один пытался укрыться за большим валуном. Это был пожилой мужик с седой бородой. Судя по всему ветеран. Его движения выглядели точными и уверенными. Он знал, что делает.
Но «Доминатор» уже выбрал способ его устранения.
Я выдернул чеку гранаты и швырнул её за его укрытие. Граната полетела точно так, как я и ожидал. Отскочила от задней стенки валуна и покатилась к ногам бородача.
Увидев её он впал в панику, попытался отскочить, но было уже поздно.
Громыхнул взрыв. Осколки камня и металла превратили человека в кровавое месиво. Его крик оборвался на полуслове.
Третий и четвёртый мародёры пытались отступить по правому гребню. В замедленном времени их бег выглядел слегка комично — словно они двигались под водой. Один из них — худощавый брюнет — постоянно оглядывался, его лицо искажал ужас. Второй — коренастый блондин — пытался прикрыть отход, оборачиваясь и стреляя в нашу сторону.
Тихий снял первого — пуля вошла между лопаток, не смотря на бронежилет. Раненый пробежал ещё несколько шагов и рухнул лицом вниз, оставляя на камнях кровавый след.
Второго добил я. Выстрел с пятидесяти метров. Цель движется со скоростью четыре метра в секунду. Поправка на ветер минимальная. Вероятность попадания — девяносто четыре процента.
Пуля попала точно между лопаток. Мародёр споткнулся, упал на колени, попытался подняться. Вторая пуля прошила ему затылок.
Оставались двое.
Они попытались сдаться. Один — молодой парень с перебинтованной рукой — выбросил оружие и поднял руки. Кричал что-то на ломаном имперском, просил пощады. Слёзы текли по его грязному лицу.
Второй — их командир, судя по качеству эквипа — тоже бросил автомат, но держал руки так, что сохранялась возможность выхватить из-за пояса широкий нож. Хитрил, гад, готовился к последней попытке.
«Доминатор» не знал пощады. Нейросеть бесстрастно оценила угрозу.
Первому — два выстрела в грудь. Он упал назад, кровь хлынула изо рта. Его мёртвые глаза неподвижно уставились в бледное небо.
Командир попытался выхватить нож, но я уже целился. Одна пуля в голову. Точно в центр лба. Его тело дёрнулось и замерло.
Тишина.
Сквозь фильтры пробивался запах сгоревшего пороха, крови и смерти. Я стоял среди тел, держа ещё слегка дымящийся масс-ган.
Шестеро мёртвых. И четверо из них — моя работа…
И тут мир вернулся к нормальной скорости.
Краски потускнели, звуки стали глухими. Светящиеся контуры исчезли — тепловое зрение отключилось. Я снова стал простым человеком.
Человеком, который только что хладнокровно убил четверых.
Реальность обрушилась на меня всей своей тяжестью. Меня накрыло волной тошноты. Я упал на колени и меня вырвало прямо на красный песок каньона, смешивая рвотные массы с кровью убитых. Хорошо, забрало шлема откинуть успел. Руки тряслись так сильно, что я едва удерживал оружие. Перед глазами плясали чёрные пятна, голова трещала от боли — это цена использования способностей на пределе возможностей организма.
Но хуже физической боли было осознание того, что произошло. Я убивал не как человек — я убивал как машина. Холодно, расчётливо, методично. Видел лица своих жертв, их страх. Слышал их мольбы о пощаде. И не чувствовал ничего, кроме холодного удовлетворения от хорошо выполненной работы.
И самое страшное — мне это понравилось. В те минуты,
