Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов
Он сделал паузу, позволяя всем осознать значимость момента.
– Прежде чем мы перейдём к техническим деталям, хочу проверить статус различных систем и направлений работы. Доктор Петрова, как состояние экипажа?
Корабельный врач, женщина средних лет с короткими седеющими волосами и проницательным взглядом, активировала свой планшет.
– Физические показатели в пределах нормы, – доложила она. – Но есть некоторые признаки психологического напряжения, что ожидаемо на данном этапе длительной миссии. Рекомендую увеличить частоту групповых мероприятий и добавить дополнительные сеансы психологической разгрузки.
– Принято, – кивнул Васкес. – Мистер Ямамото, статус корабельных систем?
Главный инженер, невысокий японец с аккуратной бородкой, выпрямился.
– Все системы функционируют в пределах нормы, капитан. Двигатель Алькубьерре-Сяо полностью готов к активации. Энергетические системы стабильны. Биореактор работает с эффективностью 97%, что выше проектных показателей.
– Отлично. Мистер Левин, как состояние «Афины»?
Кай Левин, как всегда немного нервный, быстро ответил:
– ИИ полностью интегрирован со всеми системами корабля. Самодиагностика не выявила никаких аномалий. «Афина» готова к поддержке перехода в режим искривления пространства.
Волков заметил, как Рейес едва заметно нахмурился при упоминании ИИ. Специалист по безопасности явно не доверял системе Левина, возможно, из-за прошлых обвинений программиста в создании запрещённого самосознающего искусственного интеллекта.
– Доктор Хан, – продолжил Васкес, – ваши исследования?
Амина Хан активировала голографическую проекцию Проксимы Центавра b.
– Мы продолжаем анализ данных, полученных от «Икара», – сказала она. – Особый интерес представляют регулярные флуктуации в атмосфере планеты, которые могут указывать на масштабное терраформирование или другое технологическое вмешательство.
– А что насчёт аномальных структур на поверхности? – спросил Васкес, явно отсылая к их недавнему разговору с Волковым.
Амина слегка напряглась.
– Мы идентифицировали несколько комплексов, чья геометрия не соответствует стандартным принципам человеческой архитектуры. Но без более детальных данных сложно делать окончательные выводы.
– Мистер Волков, – капитан повернулся к дипломату, – ваш отчёт о лингвистическом анализе.
Дмитрий активировал свою презентацию – диаграммы, показывающие эволюцию языка колонистов от предполагаемого земного оригинала.
– Как видите, язык Авалона значительно эволюционировал за столетие изоляции, – начал он. – Базовая структура остаётся англо-китайско-хиндиской, но появились новые лексические и грамматические элементы, не имеющие прямых аналогов в земных языках.
Он увеличил часть диаграммы, показывающую кластер новых терминов.
– Особенно интересна группа терминов, связанных с технологиями, социальной организацией и, предположительно, взаимодействием с местной экосистемой. Они указывают на концепции, которых не существовало на Земле в момент основания колонии.
– Можете привести примеры? – спросил Рейес, впервые проявив открытый интерес к презентации.
– Конечно, – кивнул Волков. – Например, термин «квангли», который, судя по контексту, обозначает некий интерфейс между биологическими нейронами и квантовыми вычислительными структурами. Или «сетевое сознание» – концепция, описывающая форму коллективного мышления, выходящую за рамки индивидуального разума.
– Это может быть результатом естественной эволюции языка в изоляции, – заметил Рейес, но в его голосе звучало сомнение.
– Возможно, – согласился Волков. – Но некоторые лингвистические структуры предполагают влияние принципиально иного подхода к категоризации реальности.
– Вы намекаете на нечеловеческое влияние? – прямо спросил Рейес.
В комнате повисла тишина. Вопрос, который многие обдумывали, но избегали формулировать вслух.
– Я просто анализирую данные, мистер Рейес, – дипломатично ответил Волков. – Но нельзя исключать возможность того, что колонисты имели доступ к знаниям или технологиям, выходящим за рамки стандартного человеческого опыта.
– Включая возможное наследие предшествующей цивилизации, – добавил Васкес, открыто поддерживая эту линию обсуждения. – Которую колонисты, судя по декодированным сообщениям, называют «Архитекторами».
Амина Хан выпрямилась, явно удивлённая этой информацией.
– Капитан, это первое упоминание о «Архитекторах» на официальном брифинге. Почему эта информация не была доступна научному отделу раньше?
– Потому что эти данные были выделены из последнего пакета сообщений всего несколько дней назад, – ответил Васкес, искусно обходя прямой ответ. – И я хотел, чтобы мистер Волков завершил свой лингвистический анализ, прежде чем мы начнём строить теории.
Рейес выглядел недовольным.
– С точки зрения безопасности, это существенно меняет параметры миссии. Если колонисты действительно имеют доступ к нечеловеческим технологиям, мы должны пересмотреть протоколы первого контакта.
– Именно этим мы и занимаемся, мистер Рейес, – спокойно ответил Васкес. – Сбором и анализом информации для корректировки наших планов. До активации двигателя Алькубьерре-Сяо у нас есть ещё две недели для финальных приготовлений и обновления протоколов.
Он обвёл взглядом присутствующих.
– Я ожидаю, что каждый отдел представит обновлённые планы действий с учётом возможного нечеловеческого фактора. Доктор Хан – для научных исследований, мистер Рейес – для протоколов безопасности, мистер Волков – для коммуникации и дипломатии.
Совещание продолжилось обсуждением технических деталей предстоящей активации двигателя. Волков слушал внимательно, но часть его разума была занята анализом новой динамики в команде.
Открытое упоминание «Архитекторов» изменило тон дискуссии. Теперь гипотеза о нечеловеческом влиянии на колонию стала официальной частью миссии, а не просто теоретической возможностью. Это меняло расстановку сил и приоритеты.
Особенно интересной была реакция Амины Хан – смесь научного любопытства и явного недовольства тем, что информация была скрыта от неё. Между астробиологом и капитаном возникло едва заметное напряжение, которое могло быть полезно для целей Волкова.
Когда совещание завершилось, Дмитрий намеренно задержался, собирая свои материалы медленнее обычного. Как он и предполагал, Амина также осталась, явно желая поговорить с ним наедине.
– Мистер Волков, – обратилась она, когда остальные покинули конференц-зал, – могу я узнать, когда именно вы обнаружили упоминания об «Архитекторах» в декодированных сообщениях?
Дипломат улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.
– Честно говоря, доктор Хан, я сам узнал об этом термине только сегодня утром, когда капитан Васкес пригласил меня на приватную беседу перед совещанием.
Это была правда, хотя и не вся. Он действительно впервые услышал этот термин от Васкеса, а не обнаружил его самостоятельно в сообщениях. Но упоминание «Архитекторов» в инструкциях от Консорциума было деталью, которой он не собирался делиться.
– Значит, капитан владел этой информацией, но не счёл нужным поделиться ею с научным отделом, – Амина не скрывала раздражения. – Несмотря на то, что это напрямую влияет на нашу подготовку к исследованиям Авалона.
– Я уверен, что у капитана были причины для такой секретности, – дипломатично заметил Волков. – Возможно, он хотел избежать преждевременных выводов, пока информация не будет подтверждена.
– Или он не доверяет некоторым членам экипажа, – тихо сказала Амина. – Вы заметили, как он наблюдал за реакцией Рейеса, когда упомянул «Архитекторов»?
Волков был впечатлён наблюдательностью астробиолога. Многие считали учёных наивными в вопросах человеческих взаимоотношений и политических игр, но Амина определённо не подходила под этот стереотип.
– Вы очень проницательны, доктор Хан, – признал он. – Действительно, кажется, между капитаном и мистером Рейесом существует некое… напряжение.
– Не только между ними, – Амина понизила голос. – Вся эта миссия пронизана скрытыми повестками и недомолвками. Официально мы отправились с научно-исследовательской целью. Но я всё больше убеждаюсь, что реальные мотивы организаторов экспедиции гораздо сложнее.
Волков внимательно
