Окно призрака - Камрин Харди
– Слушай, – обратился Бернард к Юэну, пытаясь его немного растормошить. Тот был подозрительно молчалив, не острил и не отпускал глупых шуток – это настораживало, будто его подменили, как только он оказался в заброшенном театре. – В первую встречу с Чилтоном ты произвел на него впечатление за счет своих познаний в философии. Не скажу, что я был сильно удивлен, но…
– Но это немного не сочетается со мной, да? – остановившись, спросил Юэн. Он мягко улыбался. – Я ведь выгляжу таким легкомысленным и поверхностным, да?
Бернард тоже остановился, огляделся по сторонам, втянул тяжелый воздух и закашлялся.
– В общем-то, да. Производишь впечатление именно такого человека, – осторожно ответил он.
Юэн пожал плечами и сдвинулся с места.
«Это его как-то задело или нет?» – засомневался Бернард, следуя за Юэном. Он несколько секунд смотрел ему в спину, вспоминая ту сцену с отчимом около дома.
– И все же просто интересно, откуда такие познания? – решил продолжить Бернард, поравнявшись с Юэном.
– В школе я ходил в театральный кружок, он был с уклоном в философию. Мы там ставили разные номера, но мне быстро надоело. Скучно. А так интернет завален всякими цитатами. Некоторые я использовал, чтобы повысить градус пафоса текстов своих песен.
– Понятно. Ты вкладываешь знания в творчество. И еще на пианино умеешь играть.
– Нет, не умею, – усмехнувшись, ответил Юэн. – Я ходил в музыкальную школу, знаю нотную грамоту, но клавишные – не мое. Все, что я могу, – это сыграть что-нибудь по старой памяти.
Секунды две-три Бернард молчал.
– Возможно, ты недооцениваешь свои таланты, – сказал он.
– Теперь твоя очередь, – перебил Юэн, пропуская его фразу мимо ушей. – Чем ты занимался в школе? Помимо фотографии, конечно.
– Ходил в кружок легкой атлетики.
– Ого, это объясняет, почему ты так быстро бегаешь.
– Но этот кружок просуществовал недолго. Так что не сильно я там натренировался…
– Да, слышал, что тот кружок давно прикрыли. Если и появляется что-то положительное в нашем захолустье, то оно надолго не задерживается.
Они продолжали обходить огромный холл театра. Иногда Бернард останавливался и просил что-то подсветить. Юэн беспрекословно помогал ему со съемками, и вроде бы у него появился интерес, после того как они немного поговорили. Они активно поднимали в воздух пыль, и тишину нарушали периодический кашель и чихание.
– Подумать только, на что я променял вечер с симпатичными девушками, – с наигранной горечью бурчал Юэн, подсвечивая фонариком разруху и запущенность.
– Я не просил тебя идти за мной.
– Да-да, но ты бы один не справился, так ведь? – Юэн повернулся с улыбкой на губах. Хотя бы немного ожил и стал похож на прежнего себя. Юэн перевел свет фонарика на указательную табличку. – Ну что, какие места выберем: поднимемся на бельэтаж или остановимся на партере?
Бернард проследил за пучком света, высветившим черные, поеденные огнем ступеньки. Здесь начиналось то, с чего театр вообще стал заброшенным.
– Боюсь, если мы туда поднимемся, то все равно провалимся вниз.
– Согласен, не будем рисковать.
Через главный вход они вошли в зрительный зал, который все еще хранил в себе запах пожара. Одна часть просторного помещения, где располагались сиденья, представляла собой скопище сгоревших обломков, словно огонь не только пожирал, но перемалывал и разбрасывал все вокруг себя. Другая часть зала просто выглядела запущенной. Частично обрушившийся балкон нависал сверху, несколько бельэтажных мест тоже обрушились. В крыше, спускаясь на стену, зияла проеденная пожаром дыра, виднелся кусок темно-синего неба с несколькими мигающими звездами. Здесь было чуть легче дышать из-за поступающего с улицы свежего воздуха. Над сценой со свисающими лохмотьями портьерами висел символ театра – две маски, одна с радостным выражением, другая с грустным.
– Символично, – шепотом произнес Юэн. – Две части зрительного зала тоже отличаются друг от друга.
Бернард заметил, что пятно света от фонарика скачет и, по всей вероятности, не специально. Он перевел взгляд на Юэна, который сосредоточенно смотрел куда-то на сцену, туда, где висели обгоревшие портьеры, а за кулисами притаилась кромешная темнота. Рука его подрагивала. Нет, не только рука. Он сам весь дрожал.
– Ты замерз? – поинтересовался Бернард, приблизившись на шаг.
Казалось, Юэн не услышал. Он продолжал смотреть на сцену, будто видел там что-то странное, не пугающее, а просто подозрительное. Бернард тоже посмотрел на сцену, но ничего особенного не заметил.
– Юэн? – настороженно сказал он и сделал еще один шаг.
Тот, наконец, повернул голову, но лица его было не разглядеть из-за того, что свет исходил с его стороны.
– А, да, – кивнул он. – Здесь что-то прохладно. Холоднее, чем на улице. Не заметил?
Бернард понял это давно, как только они оказались еще в той первой комнате, через которую залезли. В заброшенных зданиях всегда было холодно. Он снял свою куртку и протянул Юэну.
– Возьми.
– Как по-джентельменски, – усмехнувшись и посмотрев на куртку, сказал Юэн. – А сам ты не замерзнешь?
– Я тепло оделся, даже очень.
Юэн надел предложенную куртку, которая оказалась для него велика на размер или два, но эта мелочь не имела значения.
– Ничего себе, как ты ее нагрел, – прокомментировал он, подтягивая края куртки. – Забираю твое накопленное тепло.
Медленно они продолжали осматривать зрительный зал театра, держась подальше от той части, которая была когда-то охвачена огнем и точно могла обрушиться даже от легкого прикосновения. Юэн вроде немного согрелся, по крайней мере, его руки дрожали теперь не так сильно. И почему он не может хоть раз одеться по-нормальному? Бернард лучше прихватит с собой лишний раз куртку или толстовку, чем будет содрогаться от холода.
– Как думаешь, здесь могут жить бездомные? – спросил Юэн, когда они залезли на сцену и двинулись за кулисы.
– Вряд ли, – отозвался Бернард. – Какое-то время назад, вероятно, жили в уцелевших частях. На территорию, как ты сам видел, пробраться легко. Но сейчас здание разрушается, даже бездомные не станут тут жить.
– Откровенно говоря, масштаб трагедии не такой большой, – сказал Юэн. Они попали в длинный полупустой коридор с обломками стульев, столов,
