Присяга фортуны - К. Дж. Саттон

В другой жизни я могла бы назвать Коллифа другом.

Спустя час он решился прикоснуться к моей руке. Я взглянула на него. Камин освещал половину его лица, вторая оставалась в тени. По нашей связи я ощутила его безграничную тоску. Коллиф хотел большего, чем мимолетный эпизод в ванне.

Но мне было все равно. С меня будто содрали кожу, и каждый сантиметр тела болел. Сейчас даже такой привлекательный фейри, как Коллиф, не мог бы меня заинтересовать. Я молча встала и отодвинулась подальше от него. Он никак не отреагировал, а я снова уставилась в огонь. В языках пламени мне чудилась я, наносящая Деймону удар за ударом. Этот выбор уже не изменить, этот миг не забыть.

Мне хотелось, чтобы Коллифу было так же больно, как и мне… и я знала, как это сделать.

– Между нами никогда не будет ничего большего, знаешь ли. Я люблю другого, – сказала я. Мой глухой, безжизненный голос казался чужим.

Но король, видимо, почувствовал, что это правда, потому что воздух в комнате немедленно загустел. «Опасность», – предупредила интуиция.

– Почему ты мне не сказала? – напряженно спросил он.

Мои губы искривила слабая, горькая улыбка. Я вцепилась в подлокотник. Дерево было теплым и шершавым.

– Мне нужно напоминать, сколько не говорил мне ты, мой повелитель? Сколько ты до сих пор мне не сказал? У меня нет привычки изливать душу незнакомцам. Особенно тем, которые шантажом вынудили меня выйти за них замуж.

– Прости, Фортуна.

Так неожиданно, что я развернулась к нему. Приготовилась к вспышке гнева и ревности. Но на осунувшемся лице Коллифа читалось лишь сожаление.

– Простить за что? – поинтересовалась я.

Он поднялся на ноги и встал вплотную ко мне. Если бы один из нас сделал шаг или глубоко вздохнул, наши тела бы соприкоснулись.

– За мое поведение в нашу первую встречу, – ответил он. Он говорил тихо, скорее от усталости, чем потому что боялся быть услышанным. В его голосе сквозила боль. – За то, что манипулировал тобой. Если бы ты пришла в Неблагой Двор, будучи свободной, они бы убили, изнасиловали или поработили тебя в первый же час. Я бы предпочел подождать и развить наши отношения, но обстоятельства не позволяли. Слишком много жизней на кону, включая жизнь твоего брата.

Я смотрела на него, и моя скорбь превратилась в ярость, обжигающую и сияющую. Не задумываясь, протянула руки, чтобы толкнуть его. Коллиф прижал их к своей груди, будто это были хрупкие бабочки. Я попыталась вырваться.

– Отпусти! Отпусти меня!

Коллиф продолжал стискивать мои запястья – так нежно, как только мог, – и ждал, когда гроза пройдет. Это случилось быстро. Скорбь выпила из меня все силы. Я прикрыла глаза и качнулась вперед, прижавшись к его груди. Теперь была моя очередь говорить.

– Почему ты сразу не сказал мне об этом? – прошептала я. Не знала, что бы стала делать с этим знанием. Но теперь все равно. Мы никогда не испытаем того, что могло бы быть между нами.

Он громко сглотнул. А может, я смогла расслышать этот звук только потому, что прижалась к нему. Коллиф постепенно ослабил железную хватку. Он склонил голову и поцеловал мое запястье, что-то всколыхнув внутри меня.

– На то есть множество причин, – проговорил он. – Во-первых, я успел немного тебя узнать. И думаю, тебе придется признать, что ты бы предпочла отправиться сюда без защиты моего имени. Кроме того, недоверие и скрытность у меня в крови. Я же не родился с этим шрамом, кое-кто наградил меня им. И помимо прочего… попросту хотел тебя.

Его честность вызвала у меня взрыв паники. Я отпрянула и отбросила волосы с лица.

– И как это все связано с Оливером? – спросила я, задыхаясь.

Услышав это имя, Коллиф сверкнул глазами. Он проследил связь. Олли. Фейри сделал шаг назад.

– Никак. Совершенно никак, – ответил он.

В комнате повисла удушливая тишина. Коллиф вернулся в кресло, стянул сапоги и оперся локтями о колени. Из его груди вырвался вздох. И снова я поразилась человечности этого звука. Он склонил голову и исподлобья взглянул на меня.

– Не могу избавиться от мысли, что если бы в самом начале поступил иначе, твои чувства были бы другими.

– Возможно, ты прав, – без лишних церемоний призналась я. – Но мы не можем вернуться в прошлое, не так ли?

Бесконечную секунду он вглядывался в мое лицо.

– Нет, не можем.

Я не осознала всю глубину его признания. «Попросту хотел тебя». Как будто Коллиф постучал в дверь, за которой стою я. Если открою, это плохо кончится. Так что я опустилась в кресло рядом и попросила:

– Передай мне какую-нибудь из тех книг. Попробую еще что-нибудь выяснить.

– Непреклонная, – ответил Коллиф, повинуясь. Это прозвучало комплиментом.

Наши пальцы соприкоснулись, когда я забирала книгу. У этой на обложке был толстый слой пыли. Я стряхнула ее, пылинки взвились в воздух, и сквозь их облако я улыбнулась супругу.

– О, ты даже не представляешь насколько.

18

Я снова приняла сонное зелье. На вкус оно оказалось ничуть не лучше, чем в прошлый раз. Если бы был выбор, предпочла бы уснуть естественным образом и пообщаться с Оливером. Но как только закрывала глаза, видела нож, вонзающийся в грудь Деймона.

Что ж, как минимум мне перестали видеться Левиафан и Несущий Смерть.

Король тоже пытался не спать. Он развалился в кресле, удивительно небрежно, и читал книгу. «Утонувшие девушки» – гласил заголовок, написанный белыми угловатыми буквами. Он что, посещает книжные супермаркеты? Образ прекрасного фейри, изучающего секцию детективов, казался странным. Несколько раз собиралась спросить.

Коллиф читал, но у него закрывались глаза. Он вызвал кого-то и попросил принести зелье, а затем молча протянул его мне.

Последнее, что помнила, – как он несет меня в кровать.

Проснувшись, не могла понять, сколько времени. Из коридора доносились голоса, которые, по-видимому, меня и разбудили – менялся караул. Я полежала еще несколько минут, пытаясь не думать о Шамике, третьем испытании и о том, что делает Деймон. Или кто-то делает с Деймоном.

Беспокойно повернулась на бок и обнаружила Коллифа так близко, что наши носы почти соприкоснулись. Он еще спал.

Оказалось, он спит беспокойно. Обе ночи в его кровати закончились смятыми и перекрученными простынями. Спал он в брифах – современно, учитывая, какую одежду он носит при дворе. Больше на нем ничего не было. Я позволила себе рассмотреть его тело. Темная дорожка волос тянулась