Присяга фортуны - К. Дж. Саттон
– Фортуна… – внезапно нарушил тишину Коллиф.
Я сглотнула, не отводя взгляд от коридора перед собой.
– Не надо. Прошу. Что бы ты ни собирался сказать… Я и так едва держусь. Я просто не выдержу.
Его ореховые глаза потемнели, скорее от беспокойства, чем от гнева. Но Коллиф не стал спорить. Лишь кивнул, накрыл мою руку своей холодной ладонью и продолжил путь.
Мы оказались в тронном зале слишком быстро.
Собралось много народу. Столы убрали, но даже этого оказалось недостаточно. Фейри жались к стенам с сердитыми лицами. Дети сидели на огромных витых подсвечниках и на плечах старших фейри. И все смотрели на меня.
Я напряглась. Увидела мерцание украшений и перезвон монет – фейри делали ставки. Интересно, многие ли поставили, что я не выживу? Поискала глазами Деймона, надеясь, что это меня успокоит. Он стоял в первых рядах, рядом с Джассином. Я не заметила на нем свежих синяков, но он умудрился стать еще тоньше.
Я узнала Таррагона и высокую женщину, выносившую приговор на трибунале, – кажется, кто-то назвал ее Чандрель. Аркайна, конечно, тоже находилась среди зрителей. Ее бледнокожий близнец стоял рядом. Дрожь пробежала по позвоночнику, и я быстро перевела взгляд.
Тогда я и заметила человека, привязанного к деревянному стулу.
Он стоял перед помостом, у всех на виду. Голова и шея скрыты грубым мешком. Пленник не пытался сопротивляться или говорить. Во рту у меня пересохло, язык прилип к небу. Что это такое?
Коллиф покинул меня у подножия ступенек и двинулся к трону. Я пыталась удержаться от комментариев, которые могут повлечь еще один трибунал. Ко мне подошел Язык и принялся за свой ритуал. Мне были неприятны прикосновения его пергаментно-сухой кожи, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вырваться.
Все это время привязанный к стулу человек не двигался. Я бросала на него взгляды, а сердце колотилось так громко, что фейри наверняка это слышали. Фейри отправились в Гранби и притащили сюда кого-то из моих близких? Я лихорадочно перебирала варианты. Беа. Гретхен. Сайрус.
Закончив вступление, Язык перевел взгляд на меня.
– Последнее испытание призвано определить твою преданность Двору, – пророкотал он. Фейри медленно запустил руку в складки одеяния. – Правление требует жертв. Твоя преданность должна быть безгранична.
Я дышала так, будто пробежала полтора километра. Это слово – жертва. Поняла, что они заставят меня заплатить за то, что пережила первые два испытания. Не могла отвести взгляд от Коллифа, тщетно надеясь, что он меня спасет – хотя я сама принимала все эти решения. Он взглянул на меня с тем же нечитаемым выражением, но по нашей связи передалось легкое ощущение. Не совсем чувства, и не его голос. Но поняла, что он в меня верит. Он думал, что я выиграю.
Это должно было меня утешить, но вдруг в поле зрения появилась рука Языка, сжимающая нож моего отца.
Я озадаченно смотрела, как он протягивает его мне.
– И что я должна с этим делать?
Мой вопрос эхом прозвучал в громадном зале. Язык стоял, протягивая мне нож. Двор накрыла тишина. Спустя несколько секунд приняла нож, чтобы что-нибудь сделать. Язык приблизился к стулу, протягивая крупные пальцы к мешку, скрывающему лицо пленника. «Нет, не надо!» – хотелось закричать мне. Я знала, что если не погибну в ближайший час, этот момент останется со мной навсегда.
Не говоря больше ни слова, Язык сдернул мешок и отошел. Когда поняла, кто сидит на стуле, мне потребовалось все мужество, чтобы не закричать и не отшатнуться.
На меня смотрел Деймон.
Это был определенно мой брат. Удлиненное лицо, растрепанные каштановые волосы, глаза нашего отца. Он смотрел на меня с беззвучной мольбой. Не мог говорить из-за завязанного рта. Я развернулась, ища глазами Деймона в толпе, где он стоял несколько минут назад. Но Джассин был один. Он улыбался. Когда я в изумлении развернулась, фейри подошел к Деймону и выдернул кляп.
– Фортуна, – ахнул брат. Голос тоже его.
К горлу подступила желчь. Я пошатнулась, зал накренился, и я столкнулась взглядом с Лори. Он стоял с краю, светлое пятно в темноте. Его волосы светились, будто нимб. Раньше его тут не было, иначе я бы заметила.
– Это по-настоящему? – выдавила я.
Его лицо оставалось мрачным.
– Не знаю.
Ждала от него чего-то еще. Но он молчал, глядя на меня, и я снова повернулась к Деймону. Мысли бежали по кругу. Что мне делать? Как перехитрить фейри? Если попытаюсь уйти, меня казнят.
Но это не Деймон. Не может быть. Джассин бы не позволил убить свою любимую игрушку… правда?
Я сопротивлялась желанию сбежать или снова посмотреть на Коллифа. Я одна. Окончательно и бесповоротно. Как ни странно, на меня нахлынуло неожиданное спокойствие. «Я что, наконец сошла с ума?» – отстраненно подумала я. Может быть. А может, мне помогло собраться знакомое чувство одиночества.
Я медленно повернулась к Деймону. В моей руке был нож отца – слишком жестоко выбрать такое орудие, – я встала перед братом.
– Вспомни о своем обещании! – крикнул Деймон, задергавшись в путах.
Я перестала дышать. На меня нахлынуло облегчение, такое долгожданное и ошеломляющее, что я едва не покачнулась. «Ты не мой брат», – поняла я. Фейри нас подслушивали, да, но они далеко не все узнали о нас. Деймон бы никогда не воспользовался воспоминанием о маме против меня, в каком бы отчаянии ни находился. Он даже пытался избавить меня от этого обещания, когда мы впервые встретились здесь.
Но… что, если ошибаюсь?
Нет. Если позволю этому страху завладеть собой, то скачусь обратно в отчаяние и нерешительность. Я вонзила нож в сердце Деймона – неожиданно, как учил отец. Чтобы не успеть передумать. В голове звучал голос отца. «Тебе нужно добраться до крупных сосудов. Если вскрыть артерию, смерть наступает очень быстро. Как бы сильно тебя ни обидели, Фортуна, неправильно заставлять существо страдать».
Болезненно знакомые глаза Деймона расширились. В них мелькнуло недоверие, затем осознание предательства, а потом – боль.
Как я и надеялась, смерть была быстрой. Мышцы лица Деймона расслабились, и постепенно его тело обмякло. Самозванец с лицом моего брата умер, уставившись остекленевшим взглядом на меня.
Я ждала, когда галлюцинация развеется.
Но ничего не произошло.
Я взглянула на нож,
