Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн
– Эм! – Не может быть, так вот, значит, как решил отомстить этот склизкий тупорылый мешок с дерьмом. Мона зарычала.
– Сначала ты вообще не выходишь на связь, а потом такое? Это из-за расставания? Вы же были вместе всего два месяца! Ты не должна никому ничего доказывать. Опасно так обманывать! – театрально сокрушалась мать.
– Эм… – Мысли Моны превратились в чистый лист.
– Теперь все думают, что у тебя есть муж! Боже, Мона, я не смогу столько работать с маятником, чтобы восполнить твою карму, и…
– Что ж… М-мама… ты з-з-знаешь… н-н-ну… – быстро вставила Мона, заикаясь сильнее, чем обычно. Из-за такого уровня стресса в конце концов возвратилось ее детское нарушение речи. Раньше из-за страха она не могла произнести ни одного чистого предложения и иногда в принципе не разговаривала. По телефону мама, разумеется, не оставила ей такого варианта.
– Да-а-а-а? Что же я знаю, мм? – Слово «укоризненный» было бы преуменьшением при описании этого тона. Мона глубоко вздохнула, сейчас или никогда, надо сказать, выбора у нее нет.
– Я-я… я-яправдазамужем! – наконец-то, выговорилась. Впрочем, сейчас она жила лишь наполовину «брачной» жизнью, так что и ложь эта только наполовину.
Матери Моны потребовалось неприятно много времени, чтобы ответить. В телефоне послышался шум – звук плохой немецкой связи с перерывами на жужжание. На улице громко визжали автомобильные шины, кто-то что-то нечленораздельно орал, сквозь приоткрытое окно доносился агрессивный гессенский диалект. В данный момент она бы предпочла оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Даже в очереди в супермаркете или между уже ругающимися водителями и их столкнувшимися машинами.
– Мама? – тихо прошептала Мона, боясь дышать. Но тут услышала, как на другом конце кто-то втянул в себя воздух.
– Замужем! – раздалось утвердительным тоном.
– Да.
– Ты замужем.
– Я д-д-да.
– И нас не пригласили? Мы с ним знакомы? Я не могу вспомнить… ты… ты даже нам его не представляешь? Чем мы это заслужили? Ты даже с отцом не поговорила или с бабушкой… храни ее господь.
– Я… это… получилось… очень… спонтанно! – пропищала она в ответ.
– О, говорю тебе, это все негативные вибрации от электроники в городе! Это твоя работа с тобой сотворила? Проклятия, Мона, они прячутся у тебя под кроватью.
– Мама… все не так…
Что-то зашуршало. Мона втайне надеялась разбудить Бальтазара, и теперь на нее, озадаченно моргая, взирало его сонное лицо.
– Серьезно, ты разговариваешь по тел… – она тут же зажала архидемону рот. Лучше пусть мать набрасывается только на нее, а не на него тоже. Понимающе приподняв брови, Бальтазар придвинулся вплотную к ней и поцеловал внутреннюю сторону ее ладони.
– Прости, – прошептала Мона. Она чувствовала его улыбку под своими пальцами. Сколько она продержится? Или демоны тещеустойчивы? – Лучше молчи, – прошипела она, подмигнув ему.
– Что? – послышался разгневанный визг из смартфона.
– Нет-нет! Не ты, мама! – Хотя Моне действительно очень бы этого хотелось.
– Понятно. Ты не одна. Наверняка вы живете вместе. Я совсем не узнаю своего ребенка!
– Мама… послушай меня, – начала она, вот только сама не знала, как собиралась закончить предложение.
– Кто, я тебя спрашиваю, кто?
– Эм, его зовут Бальтазар и…
– Бальтачто? Так никого не называют!
– Эм… н-на самом деле э-это вполне нормаль…
– И сколько это уже продолжается, хм? Сколько ты нам лжешь?
Высказаться Моне в ближайшее время вряд ли дадут. Самое неприятное в заикании – это другие люди, которые просто растаптывают каждую попытку сформулировать предложение. Мать перебивала ее при любом удобном случае, при этом совершенно не обращая внимания на то, что могла сказать ей Мона, и ведьма чувствовала, что ситуация становится все тяжелее. Для ответа ей понадобилось две попытки.
– Н-несколько м-месяцев и…
– И потом вы поженились? Когда? Почему? Ты что, беременна?
– Нет! – взвизгнула Мона, и ее передернуло. Если бы не теплая рука у нее на спине и не голова архидемона на плече, она бы взорвалась.
Мамин жестяной вздох не предвещал ничего хорошего.
– Вот откуда все эти вибрации! Я знала, что что-то не так, когда две недели назад сломался тостер. Я знала! А потом постоянно стал отключаться интернет. А еще тот ворон вчера на крыше, он так странно смотрел, обычно он никогда так не делает.
Моне пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть ничего необдуманного, иначе ей грозила бы еще одна ссора.
– Это опять такая фаза? – спросила ее мать, однако вместо ответа Мона громко пискнула, потому что почувствовала губы Бальтазара у себя на шее.
– Мона? – мамин голос прозвучал не обеспокоенно, а скорее раздраженно.
– П-просто па-па-паук!
И еще какой! Бальтазара, похоже, совершенно не смущала теща в телефоне, более того, он был все еще слегка возбужден из-за того, что произошло в машине. Его рука лежала у нее на бедре, поглаживала его внутреннюю сторону, а Мона не знала, то ли ей быть благодарной за его спокойствие, то ли злиться на него за бестактность.
– И как мне рассказать об этом твоей бабушке, когда я свяжусь с ней по маятнику? Как? Нет, скажи мне как?
Мона сама не знала, что говорить матери. Отношения – да, с этим они уже справились. Но брак? Словечко «любовь» до сих пор маячило где-то далеко-далеко, хотя те самые три маленьких слова постоянно были у Моны на устах.
– Д-давай все-таки, пожалуйста, спокойно это обсудим, л-ладно? – попросила она в надежде оттянуть эту беседу.
– Вы приедете на Рождество, да? – прохрипел к тому времени уже севший мамин голос, и Мона одним рывком вернулась в реальность.
– Рождество? – испуганно ахнула она.
Они хотели с ним познакомиться. Само собой, они хотели. От страха у нее внезапно вспыхнули кончики пальцев на свободной руке, и она растерянно уставилась на язычки огня. Они выглядели не такими большими, как обычно, видимо, из-за договора, и ей потребовалось лишь отдать внутренний приказ, чтобы силы мгновенно подчинились и пламя втянулось обратно.
– Д-думаю, у меня н-не получится! – причем Мону не особенно волновал сам праздник, но раз уж она затронула эту тему…
– Тогда на следующий адвент! – прозвучало это не как вопрос. – Мы собираемся устроить небольшой праздник, хотя бы на него ты приедешь?
– Эм, конечно, обязательно, естественно, – оттарабанила Мона, которой едва удалось сориентироваться, когда это по времени. Уже декабрь, как быстро пролетел год. Только по взгляду Бальтазара, в котором теперь все-таки отразилась легкая паника, она сообразила, что сейчас пообещала. Второй адвент уже в следующие выходные.
– Черт!
