Дворецкий для монстров - Анастасия Волгина

Мы вернулись в кабинет. Информация, полученная от пленника, только добавила тумана и паранойи в наши ряды.

— Предатель, — прошипел Степан, который уже пришел в себя после ранения и теперь ходил по комнате прижимая руку к перевязанному плечу. — Кто-то из своих. Кто-то, кто сливал ему информацию.

Мы снова уставились на карту, на эту проклятую пентаграмму, которая, казалось, насмехалась над нами. Снова начали перебирать блокнот Финча, вчитываясь в каждую строчку, в каждую пометку, пытаясь найти то, что мы упустили, ту деталь, которая сложила бы этот кровавый пазл.

— Как нам его остановить? — спросил я, обращаясь скорее к пустоте, чем к кому-то конкретно, мой голос был полон отчаяния. — Как нам прервать этот ритуал, чтобы Маруся… чтобы она не пострадала?

— Ритуал можно прервать, — сказал Владимир, не отрывая взгляда от карты. — Но для этого нужно либо убить того, кто его проводит, либо… либо уничтожить один из его ключевых элементов.

— То есть, одну из жертв? — похолодел я, осознавая ужасный смысл его слов.

— Да, — кивнул Владимир. — Или… сам алтарь. Место, где он собирается провести финал. Но мы не знаем, где это.

— И мы не будем жертвовать кем-то из детей, — твердо сказал я, моя решимость была непоколебима.

— Нет, — согласился Владимир. — Не будем. Значит, остается одно. Найти и убить его. Но как его найти? Он — тень. Призрак, который ускользает от нас.

— И у него есть предатель в наших рядах, — добавил Степан. — Он знает каждый наш шаг, каждое наше движение.

Мы снова были в тупике. В замкнутом круге, из которого, казалось, не было выхода. И время работало против нас, неумолимо сокращая наши шансы.

И тут в кабинет, без стука, ворвался Егор. Он был бледен, его волосы были растрепаны, на лбу блестели капли пота, но глаза горели триумфальным, безумным огнем, предвещая важное открытие.

— Финч! — выдохнул он, хватаясь за дверной косяк, чтобы удержаться. — Он в сознании! Его состояние стабильно! Я ввел ему экспериментальный антидот, и… кажется, он работает!

Мы бросились за ним в лабораторию, перепрыгивая через ступеньки, охваченные новой надеждой. Финч лежал на медицинской кушетке, опутанный проводами и капельницами, от которых тянулись трубки к пищащим и мигающим приборам, контролирующим его жизненные показатели. Он был худ и бледен, как призрак, под глазами залегли глубокие, черные тени, свидетельствовавшие о его страданиях. Но он был жив. Его грудь мерно вздымалась, указывая на стабильное дыхание. Он открыл глаза, когда мы подошли, и попытался улыбнуться, но получилась лишь слабая, жалкая гримаса, исказившая его исхудавшее лицо.

— Ключ… — прошептал он, его голос был едва слышен, как шелест сухих листьев, почти неразличим. — В старых легендах… Кудеяровых… и в том, кто всегда знал слишком много… но я не уверен…

В этот момент зеркало в углу лаборатории, до этого черное и безжизненное, вдруг пошло рябью, как вода, в которую бросили камень. На его поверхности на мгновение проступило искаженное, мечущееся от боли лицо Васи.

— Две вершины… — донесся до нас Васин искаженный, прерывающийся голос, как из сломанного, умирающего радио, полный помех. — Кровь ребёнка… предатель среди своих…

Изображение исчезло. Зеркало снова стало черным, мертвым, отражая лишь наши потрясенные лица.

Мы стояли пытаясь переварить эти обрывки информации, эти последние, отчаянные послания, которые, казалось, были ключом к разгадке.

— Предатель среди своих, — повторил я, и эти слова повисли в стерильном воздухе лаборатории, как приговор, наполняя нас ужасом. — Финч говорил о двойнике. Может, это он и есть? Перевертыш? Тот, кто занял его место?

— Или кто-то другой, — мрачно сказал Владимир. Он стоял, скрестив руки на груди, и его лицо было непроницаемо, как камень, скрывая его мысли. — Кто-то, кто был рядом все это время. Кто-то, кому мы доверяли.

"Кто-то, кто знал, когда мы будем в 'Зените'. Кто-то, кто знал, что мы поедем в телецентр. Кто-то, кто знал, как работает наша связь," — думал я, и от этих мыслей по спине пробегал холодок, предвещая нечто ужасное.

Мы начали перебирать всех, кто был с нами. Роман и его стая? Нет, они доказали свою верность кровью, их воины дрались и умирали за нас, их преданность была неоспорима. Люди Финча? Они спасли нас, рискуя своими жизнями, их действия говорили сами за себя. Егор? Он только что вытащил Финча с того света, его преданность науке и нам была очевидна. Степан? Он получил стрелу, защищая Марусю, его ранение было доказательством его самоотверженности. Кто тогда?

Я посмотрел на Владимира. Он смотрел на меня. И в наших глазах, на самом дне, отражалось одно и то же подозрение. Подозрение, которое было настолько чудовищным, настолько невозможным, настолько абсурдным, что его страшно было произнести вслух. Подозрение, которое могло разрушить все, что мы строили.

Ночью, не в силах уснуть, я спустился в библиотеку. Что-то в словах Финча о "старых легендах Кудеяровых" не давало мне покоя, оно сверлило мой мозг. Я бродил между стеллажами, вдыхая запах пыли и старой бумаги, который наполнял воздух. Я начал перебирать книги, старые, пыльные фолианты в кожаных переплетах. Искал наобум, без всякой системы, просто доверяя интуиции, как учили на службе, когда ищешь мину в темном поле, полагаясь на внутреннее чутье.

И нашел. В одной из старых, потрепанных хроник, посвященной истории Ночной Москвы, я наткнулся на главу о Великой войне ведьм в XVII веке. Я начал читать, вгрызаясь в сухие, бесстрастные строки, пытаясь извлечь из них смысл. В ней рассказывалось, как могущественный клан Кудеяровых, тогда еще не вампиров, а боевых магов, почти полностью уничтожил своих главных конкурентов — род Навьих ведьм, черпавших силу из мира мертвых, из Нави. Война была жестокой, кровавой, она оставила глубокий след в истории. Кудеяровы выжигали их деревни, убивали их женщин, забирали их детей, чтобы обратить в свою веру, полностью искореняя их род. Почти все Навьи были истреблены. Выжила лишь одна, маленькая девочка, которую из жалости пощадили, оставив умирать в лесу. Девочка по имени Агафья.

Я захлопнул книгу. В ушах звенело от осознания. Агафья. Агафевна. Старая подруга-соперница Маргариты. Та, что всегда была рядом. Та, что так вовремя оказалась в парке. Та, что привела нас к трупам. Та, что так кокетничала с капитаном, отвлекая внимание. Подозрение было настолько чудовищным, что я боялся дать ему оформиться. Боялся поверить. Этого просто не могло быть, это казалось немыслимым.

Я начал искать дальше. Теперь я знал, что искать. Навьи ведьмы. Ритуалы. Пророчества. Я нашел еще одну книгу, более древнюю, написанную на старославянском. Егор когда-то показывал мне основы,