Арбитр Пушкин - Сергей Александрович Богдашов
Он задумался. Я знал, о чём он думает. О том, как Европа завопит о «кровавом деспотизме». О том, что Австрия и Пруссия начнут шептаться. О том, что даже свои могут не понять.
Но я знал и другое.
— Они уже готовятся к мятежу, — тихо сказал я. — Через полгода, может, через год — но он будет. И тогда крови будет вдесятеро больше.
Николай резко встал, подошёл к окну. Стоял долго. Потом обернулся:
— Готовь список.
* * *
Чистка началась тихо.
Первыми взяли тех, кто был замешан в зверствах тысяча восемьсот двенадцатого года. Потом — заговорщиков, уже готовивших восстание.
Польская шляхта взвыла. Константин Павлович сначала рвал и метал, потом замолчал — когда ему показали документы о готовящемся покушении на него самого.
А через три месяца в Варшаве всё-таки вспыхнул мятеж.
Но он был жалким. Без лидеров, без подготовки, без арсеналов. Русские войска подавили его за неделю.
И Европа даже пикнуть не успела.
* * *
— Ну что, — Николай как-то сухо усмехнулся, разглядывая донесения, — Теперь ты доволен?
Понять его не сложно. Он выше головы прыгнул, изрядно рискуя.
Я пожал плечами.
— Я бы ещё пару десятков фамилий добавил. Для надёжности.
Он хмыкнул. Но в глазах читалось понимание.
Иногда войну нужно начинать первым.
Чтобы её не было.
И всё это мы умудрились провести, минуя графа Аракчеева и нашего Императора, который всё глубже и глубже впадает в религию.
Что характерно, ни с Николая, ни с меня за эти действия никто не спросил.
Это и удивило.
* * *
На время Катиной беременности мы решили осесть в Захарово.
Не потому, что в Петербурге стало тесно, а потому что здесь — тише, зелёнее и ближе к родным.
Тесть с тёщей — в Вязёмах, всего в двух верстах.
Идеальное расстояние: не слишком далеко, но и не так близко, чтобы мешать.
Опять же Москва — под боком.
Ничего страшного в том, что по Златоглавой на СВП нельзя рассекать.
В случае нужды добираемся до построенного тестем вокзала на Москве-реке, а там пересаживаемся в карету — их на ближайшей площади великое множество.
Пример тому — сам Дмитрий Владимирович: он тоже из Вязём на СВП доезжает до вокзала, а оттуда его карета забирает и везёт по делам.
А ещё Катя вдруг пристрастилась к вязанию.
Не к спицам — те у жены уже были — а к крючку.
Кто-то скажет: эка невидаль — бабы на сносях с веку в век вяжут.
Верно. Не спорю.
Но есть одно исключение — вязание крючком ещё не существует.
Можно сказать, Катя стала его основательницей… после того, как я её научил.
Идея пришла не откуда-то, а от Ларисы, моей тульпы.
— Научи жену, — сказала она. — Пусть руки не без дела болтаются, а дело делают.
Лариса дала мне уроки, а моими же руками нарисовала несколько схем — детские шапочки, носочки, пинетки.
Я поначалу отнёсся скептически.
Но когда Катя увидела, как из клубка ниток посредством крошечного крючка появляется целый узор, глаза её загорелись.
— Это же, как Формирование Перла, — сказала она. — Только медленно. И без эссенции.
С тех пор она вяжет.
Постоянно.
Утром, днём, вечером.
И это — полбеды.
Жена умудрилась «заразить» вязанием младшую сестру, тёщу и всех подруг, что к нам заглядывали.
Теперь вязание крючком — модно.
Примерно одна десятая часть дворянок Москвы этим занимается.
Не знаю, как долго продлится этот бум, но Катя уже надумала популяризировать рукоделие и собирается выпускать периодический журнал — с напечатанными схемами и фотографиями готовых изделий.
А мне — только радость.
Шерстяные нитки идут с моей мануфактуры в Крыму, льняные — из Пскова.
Плохо разве?
Пока Катерина развивает мелкую моторику рук, я улучшаю свою способность тонко управлять воздушными потоками с помощью… кубика Рубика.
На самом деле, собрать его очень просто.
Достаточно знать алгоритм и запомнить пару десятков поворотов. С этим даже пятилетний ребёнок справится.
Я сам собираю кубик в среднем за минуту.
Если руками.
А вот когда собираю потоками воздуха — всё намного сложнее.
Нужно удерживать кубик в подвешенном состоянии, не задеть лишнего, и при этом аккуратно вращать грани.
Это — не просто игра.
Это — тренировка контроля.
Идею создать игрушку мне подсказал Виктор Иванович. Как оказалось в дальнейшем, идея тульпы получила продолжение.
Мне хотелось чем-то занять жителей Захарово, чтобы тем не нужно было мотаться в Москву, зарабатывая на оброк и себе на еду.
Народу в сельце мало, соответственно открыть какое-нибудь крупное производство — значит столкнуться с кучей проблем.
В общем, я не придумал ничего лучше, чем вручить одной семье артефакт для добычи гранул полиэтилена из воды, а другой — экструдер для штамповки деталей кубика.
Затем несколько семей собирают изделия дома, а за ними приезжает купец из Москвы, специализирующийся на продажах игрушек.
В итоге получилось любопытно.
Игрушка, задуманная как забава для жены, пользуется огромным спросом в Москве.
Купец говорит: рынок готов проглотить любое количество кубиков, если не ломить цену, и было бы неплохо расширить производство.
Я пока не задумывался об этом всерьёз. Но, думаю, всё к этому идёт.
Тесть, видя, как мои крестьяне неплохо зарабатывают на выпуске кубиков, загорелся идеей — организовать своё производство поделок из пластмассы в Вязёмах.
Думаю, стоит помочь ему запустить пирамидку Рубика.
Или хотя бы змейку — её делать проще, а выглядит эффектно.
С этими мыслями и несколькими расчётами я и явился в особняк тестя.
Вручив тёще очередной Катин кулинарный эксперимент — торт из нескольких коржей, пропитанный кремом и обсыпанный толчёным орехом, я прошёл в кабинет князя.
И встретил там графа Фёдора Ивановича Толстого, известного под прозвищем Американец.
Мы уже были знакомы с графом и его появление в доме тестя не вызвало у меня удивления. Передо мной были два дворянина и офицера, которых в своё время связала судьба.
Дело в том, что Фёдор Иванович после кругосветного путешествия в разгар русско-шведской войны, рискуя жизнью, возглавил разведывательный отряд при операции на берегу Ботнического залива.
Используя разведданные, собранные графом Толстым и его отрядом, русский корпус совершил дерзкий переход по льду залива, обойдя шведские войска с тыла. Эта успешная операция, ставшая возможной благодаря мужеству и находчивости Толстого
