Ледяное сердце - Людмила Семенова
— Что, впечатляет? — вдруг произнес кто-то у Ильи за спиной. Обернувшись, он увидел лохматого парня в очках, с бейджиком куратора. Не дожидаясь ответа, тот добавил:
— Ну да, харизма так и прет. Как считаете?
— Вроде того, — кивнул Илья. — А кто это, раз вы его так выделяете? Хозяин галереи, что ли?
— Нет, он не хозяин. Это Латиф Кахинни, наш давний партнер, марокканец. Снабжает галерею эксклюзивными художественными материалами и образцами с Востока, привозит всякие старинные вещицы для натюрмортов, иногда помогает нашим художникам выставляться за границей. А однажды даже перекрестное мероприятие организовал — художники из Марокко выставлялись здесь, а наши ребята у них, в Танжере.
— Надо же! А можно ли как-то связаться с вашим Латифом? Просто я занимаюсь деревянной мебелью и отделкой домов, и недавно поступил любопытный заказ на восточную стилизацию. Может быть, у него удастся проконсультироваться, а то и аутентичные материалы прикупить по выгодной цене?
— Ну, визитку могу вам дать, но я сам уже месяц с ним не связывался. Он иногда подолгу не отвечает, да и живет то тут, то там, вот и сейчас куда-то пропал. Но пару недель назад я здесь видел его жену, и она сказала, что из города он не уезжал, так что попробуйте.
— Жену? Так у него, наверное, целый гарем должен быть, если он марокканец? — шутливо спросил Илья.
— Это вы по сериалам судите? Нет, она у него точно одна — год назад женился, причем на нашей, местной девчонке. Ее Гелена зовут. Шикарная пара, хоть на обложку глянцевого журнала их выставляй! У меня, кстати, сохранилось их фото с одного из прошлых вернисажей — вот, взгляните.
Илья почти не удивился тому, что с дисплея на него смотрела именно та девушка, которую сфотографировала Мила. Только волосы у нее были по-молодежному небрежно собраны на затылке. Они с супругом стояли на фоне большой картины, обнявшись за плечи, в их лицах было что-то неуловимо близкое и в то же время они отличались. На мужчине была заметна печать усталости, странно сочетавшейся с молодым лицом, а в глазах девушки Илья видел зловещий огонек азарта. Латиф был одет в простую белую рубашку и джинсы, а Гелена — в черную кожаную куртку, под которой виднелось тонкое кружевное платье, похожее на комбинацию. Дикая эклектичность прямиком откуда-то из эпохи «секса, наркотиков и рок-н-ролла».
В то же время он признал, что девушка хороша собой и даже ямочки-провалы на щеках и тени под глазами придают ее лицу некую болезненную неординарность.
Он взял у куратора визитку и украдкой сфотографировал картину, чтобы показать ребятам, хоть уже не сомневался, что Латиф Кахинни и есть тот самый демон. Однако вопросов становилось все больше, а главное, Илья был уверен, что пара занимается вещами пострашнее, чем увод мужей из семьи и сбор компромата на неугодных невесток. Но парнишка-куратор явно ничего об этом не знал: для него импозантный марокканец был просто яркой личностью, эксцентричным ценителем искусства, а его жена — прекрасной и таинственной музой.
Попрощавшись с собеседником, Илья вернулся в зал с женскими портретами и на секунду застыл на месте. Затем перевел дыхание, осмотрел экспозицию еще раз и уже мог поклясться, что изображения изменились. Когда Илья только пришел, они казались умиротворенными, золотистый флер окутывал их тела подобно прозрачной вуали и женщины блаженно подставляли его теплу свою беззащитную плоть. Но теперь фон на глазах сгущался, наливался тревожным багрянцем, а на картинах у выхода и вовсе перетекал в черный цвет. Женские тела тоже поменяли положение. Все они частично терялись в этом вязком янтаре, их руки будто силились раздвинуть его толщу, а лица были не спокойными, а скорее болезненно-вялыми, со следами глубокого потрясения.
Илья огляделся, но никто из других посетителей, похоже, не заметил подвоха. Интуиция подсказала, что всматриваться в изображения сейчас не стоит: концентрация черной ауры ощущалась даже на расстоянии. Была ли это случайность или ловушка, заранее расставленная демоном, он пока не мог определить и поспешно вышел на улицу, где его дожидалась Кави.
На свежем воздухе ему неожиданно стало легко, и даже ночная темнота неприветливого района не пугала после янтарного морока «Лилит». Вдобавок началась морось, а затем и проливной дождь, который сейчас показался освежающим и сладостным. Поманив Кави за собой, Илья направился в ту сторону, где заканчивались жилые постройки и начиналось огромное шоссе, которое в сиянии дождевой воды казалось бурной рекой. Черный асфальт переливался и вибрировал, мерцая в свете фонарей как чешуя огромного водяного ящера, а шелест автомобильных шин походил на шипение голодного чудовища.
Однако Илью это не страшило: напротив, он вдруг ощутил, что в отличие от многих людей никогда не окажется совсем одинок в смутном мире. Он подставил лицо холодным каплям и ему показалось, что водяной змей коснулся его острием своего хвоста, а в ночных городских огнях виделись золотые глаза под остекленевшими веками. Змей по-прежнему помнил правнука Кайсы-людоедки и его сытные дары, а на неблагодарность чудовища ведьмы никогда не жаловались.
[1] Загробный мир в финно-угорской мифологии
Глава 10. Лилит
В это же время Гелена шла под ледяным дождем, не глядя по сторонам и со всей силы наступая в лужи, будто хотела излить все скопившееся внутри с водой и городской грязью. На глаза ей попалась неприметная дверь в полуподвал, и по флюидам ведьма сообразила, что это одно из заведений, любимых местными ночными охотниками и охотницами.
Толкнув дверь, девушка очутилась в полутемном баре, где звенела, шипела и потрескивала какая-то дикая музыка. Небольшие окошки с улицы виделись обычными мутными стеклами, а изнутри оказались вылитыми из текстурного алого стекла и источали странный свет. В таких местах даже ведьмы
