Быть нормальным - Лика Русал
Все те случаи были даже не интересными, все, кроме последнего – со мной впервые заговорили.
Морда той твари напоминала смесь бульдога с подгнившим помидором – не самое поэтичное сравнение, но другого на ум не приходит. Раскрасневшаяся, местами полопавшаяся на шее и щеках кожа свисала складками с заметными островками плешивой щетины. А вот довольно стильный костюм-тройка и прилизанные три волосины, словно гелем уложенные на бугристой лысине, указывали на то, что это птица высокого полета. Не из тех, кто больше походил на переломанных собак или полупрозрачные тени. Существо, наделенное интеллектом. Возможно, даже большим, чем я сам мог похвастаться.
Прищелкнув изогнутыми пальцами, заканчивающимися красноватыми ногтями, со следами запекшейся под ними крови, тварь указала на петлю:
– Иди. – Он не открывал рта. Губы, оставались неподвижной алой полоской, словно вырезанной в куске свежего мяса, однако голос слышался явно. Громко.
Ноги сами понесли к раскачивающейся веревке, а руки ухватили край петли, помогая голове просунуться внутрь.
– Может поступим как раньше? – Мой голос хрипел, пока я пытался отодвинуться от веревки, в то же время лишь сильнее накидывая ее на шею. – Пойдешь по своим делам, а я сделаю вид, что даже не заметил твоего появления?
Подобный расклад казался мне самым правильным. Хотя бы жизнеспособным. По-настоящему несправедливо умереть из-за того, что не успел состроить невозмутимое выражение лица и взгляд сквозь эту мерзотную тушу, когда тварь зависнув над моим окном пыталась скинуть одного из монтажников, попутно запустив длинные отростки-щупальца тому бедолаге куда-то в район спинного мозга. Скорее всего, я бы просто отвернулся и закрыл шторы, как делал до этого несколько раз, но взгляд, – осмысленный и слишком пристальный, – которым меня наградила тварь заставил отшатнуться, испуганно выругавшись. Я слишком глупо выдал себя. За что и поплатился.
– Ошибка природы, – прошелестел голос твари.
– Я-то? – Вцепившись пальцами в толстую веревку, я пытался отделаться от навязанного желания шагнуть вниз с низкого табурета. – Всего лишь слегка растерялся. Ты мог жрать и дальше, не отвлекаясь.
Сейчас я понимаю, что позволял себе дерзость лишь из-за страха – своеобразная защитная реакция, ну или полное отсутствие здравого смысла.
– Шагай, – скомандовал он.
И я шагнул.
Знаете, что меня спасло? Нет, не суперспособность, которой я не обладал и не патологическое везение, а лишь чертовски хреновый ремонт – потолок «сталинки» и старенькая люстра вошли в противостояние, не выдержав моего не такого уж и малого веса, обрушив сначала мою трепыхающуюся тушку, а следом, устроив грохот, на который сбежались сердобольные соседки, (именно они и вызвали наряд ментов, а следом и «скорую») и люстру, угодившую прямым ходом в единственное новое в моей квартире – телевизор.
Так я и оказался в дурке. Снова. Надеюсь, это последний мой заезд, иначе скоро придется покупать абонемент, как постоянному клиенту.
Глава 2
10 июня 2016 года
Но если психом называете меня,
Имейте храбрость и в глаза смотреть.
Пусть перед тем, как стянется петля,
Смогу душой вас пожалеть.
Два дня в отключке – мой личный рекорд. А ведь все так хорошо начиналось…
Но пока мне не принесли новую порцию седативных, (по любому там намешано что-то еще) постараюсь рассказать об одном моменте из своего прошлого…
Блок слетел не сразу, либо же он именно так и работает – отключается в каком-то определенном возрасте или случае щадя детскую неокрепшую психику. Мне было чуть больше двенадцати лет, когда я впервые увидел их.
Папа вызвался подвести меня на секцию по баскетболу, которую я посещал к тому моменту около полугода. Я закинул спортивную сумку на заднее сидение и, – уже не помню, на что именно был обижен на родителя – сел рядом с ней, отвернувшись к окну. Мимо проплывающие дома и скверы большого города смазывались в череду картинок навевая сонливость. Я не запомнил тот миг, когда моя жизнь изменилась навсегда, лишь визг тормозов и, кажется, громкое ругательство отца, а после наступила вспышка яркой боли, после которой я очнулся уже лежа на асфальте посреди мелких осколков лобового стекла и крови.
Многих ли везунчиков вы знаете, кто протаранил стекло своей головой, а после еще и очнулся? – Теперь как минимум одного.
Отец лежал в нескольких метрах от того места, где корежился от боли я. Толпа зевак быстро обступила место происшествия, загородив собой остальную часть мира, который словно сузился до небольшого пяточка на дорожном полотне, но даже не вид изломанных, неестественно вывернутых ног папы поразил тогдашнего ребенка, а несколько тварей, склонившихся над ним. Они отделились от толпы, жадно облизывая пасти и высовывая фиолетовые длинные языки, которые тут же принялись прохаживаться по окровавленным участкам кожи, всасываясь, прорастая через нее и начиная пульсировать, так, будто по ним пульсировала жидкость поднимаясь прямо к клыкастым провалам.
Я пытался кричать. Пытался позвать на помощь. Но люди лишь хватались за свои телефоны, да обсуждали аварию. Их взгляды проходили через тварей, не замечая, не видя. Не все пытались вызвать помощь, большинство – снимали видосики. Интернет – бич нашего поколения. Я ненавижу его чуть меньше, чем свою особенность. Он всегда все перевирает. Достаточно чихнуть на одном конце, а через пару часов твоя простуда перерастет в рак головного мозга, по словам «знающих» комментаторов.
Отец становился все бледнее, пока подбежавший фельдшер «скорой» не покачал головой, отпустив его руку:
– Пульса нет, – проронил он и кивнул санитарам, готовым погрузить теперь уже лишенное жизни тело на носилки.
Всего лишь «тело».
Я лежал, глотая слезы, не обращая внимания ни на чужие руки, поднявшие меня с асфальта, ни на расспросы медиков. А после вырубился, запомнив напоследок с какими довольными рожами
