Родная кровь - Данил Колосов
Астролябию в библиотеке Максим видел и раньше, исключительно сложно не заметить металлический диск метрового диаметра, висящий на стене справа от входа. Воспринимал его парень только как элемент декора, однако, следуя за мыслью Иезекииля, данная бандура являлась мощным раритетом и старой семейной реликвией. Не понятно, кто были предки Кристофа — астрономы или моряки, Макса это особо не интересовало. С тем же успехом, ван Либенхофф мог забрать раритет у своих врагов в качестве компенсации или как трофей — кто их знает, этих сумасшедших одаренных ученых!
По дороге до библиотеки Макс пробовал запихнуть искру энергии веры в различные объекты, как рекомендовал планар, с предсказуемым результатом. Для частицы энергии веры их как будто бы не существовало, она спокойно проплывала сквозь цель, а потом медленно возвращалась к своим немногочисленным товаркам, лениво циркулирующим по ауре Максима
Но в библиотеке парня ждало открытие: направленная в астролябию искра внезапно притянулась к латунному диску и продолжила свое неторопливое движение уже в толще прибора, не делая никаких попыток ускользнуть куда-то еще. Макс попробовал вернуть частицу себе и, преодолев некоторое сопротивление, вполне успешно это сделал.
Теперь, имея методику, можно было приступать к поискам, отыгрывая долбанутого экстрасенса, ищущего «энергетически сильные вещи» на развалах и барахолках родного города.
Глава 7
Найди то, не знаю что
Развалов всякого барахла в городе Макс знал три: у цирка на пятачке, где выставлялись художники, на аллее Ленина, у площади и на Уралмаше возле рынка. По странной прихоти начать парень решил с окраины. Гришка, друг детства, в свое время переехал жить именно туда, и в студенческие годы Максим частенько тусовался в этом спально-промышленном районе, где жизнь, казалось, остановилась где-то в восьмидесятых. Впрочем, это не мешало неосторожному путнику огрести звиздюлей, зайдя не в ту подворотню.
Стихийный рынок подержанного барахла располагался рядом с оптовым рынком, когда-то занимавшим огромную площадь и поражавшим взгляд бесконечным лабиринтом морских контейнеров, приспособленных под торговые точки, а ныне скукожившимся до одного здания и площадки по его периметру. Оптом уже никто не торговал, а на освободившемся пространстве вольготно расположился строительный гипермаркет с большой стоянкой автомобилей.
Сама барахолка тянулась на добрые два квартала вдоль забора школы, увеличиваясь к выходным и сжимаясь до десятка продавцов по будням. Порой она выплескивалась на другую сторону улицы, захватывая крошечный скверик на углу, но такое чаще всего случалось летом, когда количество желающих продать что-нибудь ненужное увеличивалось пропорционально росту температуры на улице.
Максим степенно прогуливался мимо импровизированных прилавков, вглядывался в россыпи значков, брал в руки различные безделушки, порой заводил ничего не значащие разговоры с умиротворенными дедками, продававшими технологический хлам, старые утюги, паяльники или крепежный металлолом в целом не потому, что им нечего было есть, а чтобы скоротать день, болтая с такими же, как они, пенсионерами, да выручить деньжат на чекушку, так как вся домашняя бухгалтерия сосредоточена в морщинистых, но крепких руках жены, проводящей большую часть времени на огороде неподалеку.
Духовным зрением Максим осматривал всякую рухлядь, а также усилием воли гонял искру энергии веры над прилавками, пытаясь найти хоть что-то, что способно приютить частичку чужой веры. Пока выходил полный пшик. Компания по интересам, которая сформировалась на рынке, не торговала какими-то ценными даже с точки зрения памяти вещами, а только хламом, но Максим изначально понимал, что просто не будет. Он сразу наметил вариант с сувенирными и антикварными магазинами и не отбрасывал в сторону мыслей по поводу ломбардов. Однако удача улыбнулась ему чуть раньше.
Женщина, торгующая книгами, была немолода. Еще не бабушка, но уже радикально тетушка. Одета в старую, но чистую одежду по моде девяностых-двухтысячных. И она тут находилась явно не потому, что ей была нужна компания старых пеньков с бытовым алкоголизмом разной степени тяжести. Она нуждалась в деньгах, это читалось по периодически возникающему выражению отчаяния на лице, нервным и суетливым движениям, когда ей казалось, что вот конкретно этот человек, проходящий мимо прилавка с книгами, — потенциальный покупатель. Женщина пыталась распродать впечатляющую коллекцию книг времен позднего СССР, монументальные шедевры мировой литературы, собранные под однотипными обложками. Больше русские писатели, конечно же, однако попадались и Конан Дойль, и Рафаэль Сабатини и, разумеется, Дюма. Еще Максиму бросились в глаза пяток старых, зачуханных томов, лежавших ближе к продавщице, и которые она заботливо прикрыла какой-то клеенкой. Парень остановился, разглядывая ассортимент, стараясь не обращать внимания на впившийся в него внимательный взгляд, аккуратно провел искрой над букинистическим изобилием. Есть! Искра немного дернулась, пролетая мимо закрытых клеенкой книжек.
— Вас что-то заинтересовало? — первой не выдержала женщина. — Тут у меня полные собрания, вот смотрите: Пушкин, Лермонтов, Толстой. Все в отличном состоянии, нечитанное почти.
«Как знакомо», — подумал Максим, у него в родительском доме так же была организована библиотека в один книжный шкаф, где на полках стояли собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Тургенева, такие же идеально выглядящие и почти нечитанные. Положа руку на сердце, Макс не встречал в своей жизни людей, которые бы перечитывали Лермонтова. Или держали под рукой томик стихов Пушкина, чтобы отвлечь себя в свободный момент, насладившись поэзией. Парень считал, что такие люди вполне могут существовать, но, скорее всего, где-нибудь в Петербурге в глубинах темных кабинетов с высокими потолками, приторно-пафосные, выпавшие из потока времени и выглядящие в любой другой обстановке бессмысленными анахронизмами. Представить какого-нибудь менеджера среднего звена или продавщицу в магазине мебели, приходящих домой и между делом зачитывающих пару стихотворений Тургенева, чтобы отвлечь разум от рутины, Максим не мог, как ни старался. Хотя он отдавал себе отчет в том, что это только его видение, а в жизни все бывает куда как интереснее. Бригадира смены в цеху холодного проката, читающего в обеденный перерыв Ахматову, он, например, видел вживую. И был этим в свое время немало травмирован. Всегда тяжело расставаться с вросшими в сознание стереотипами.
— Да, — ответил парень, отвлекшись от своих мыслей, — видите ли, ищу подарок для дяди, он букинист, собирает разные раритеты былых времен. То, что
