Бездарь из столицы - Максим Казанцев
Парень оттолкнулся от стены и, пошатываясь, вышел из своей комнаты, двинувшись на кухню, чтобы выпить воды после опостылевшей лапши. Его взгляд упал на холодильник, на его дверцу, увешанную магнитами и фотографиями. И там он увидел ее. Ту самую фотографию…Сделанную в день ее шестнадцатилетния, через два года после его провала. Они все вместе в гостиной. Отец, могучий, улыбающийся, в своей старой рабочей форме, с гордостью смотрит на дочь. Мать, обнявшая их обоих. Он сам, с уже потухшим взглядом, пытаясь изобразить радость. И Лиза… сияющая, счастливая, с огромными, полными восторга глазами. На пальце ее левой руки уже поблескивал тот самый, двойной перстень — изящное серебряное кольцо, на котором две тончайшие проволочки сплетались воедино, удерживая два крошечных, но невероятно ярких кристалла эфириума — зеленый и золотой.
Этот снимок всегда вызывал у него смешанные чувства — теплоту и острую, ревнивую боль. Боль от того, что ее будущее было таким ярким, а его — таким тусклым.
И теперь, глядя на счастливое лицо сестры, он вспомнил день, который навсегда перевернул не только ее жизнь, но и жизнь всей их семьи. День, когда ее дар стал не подарком судьбы, а мишенью.
…Они только вышли из здания Центра Тестирования, еще не остывшие от восторга. Лиза не могла нарадоваться своему перстню, ловя на нем солнечные блики.
К ним подошел человек. Не чиновник. Он был одет в идеально сидящий темно-серый костюм, его движения были плавными и экономичными, как у хищника. На его руке сверкал массивный платиновый перстень с кроваво-красным кристаллом эфириума — знак одаренного ранга «Озеро» направления пирокинеза. А на лацкане пиджака красовался клановый герб Волковых. Он улыбался, но его глаза, холодные и оценивающие, скользнули по перстню Лизы, а затем, с легкой усмешкой, перешли на пустые руки Марка и на простой, перстень отца-терранта.
«Поздравляю с таким знаменательным днем, — обратился он к Лизе, его голос был бархатным, но в нем слышалась сталь. — Клан Волковых и лично его наследник, — последние слова незнакомец произнес с особым трепетом, — всегда рад принять под свое крыло столь многообещающие таланты. Мы предлагаем вам полное попечительство: лучшее теоретическое обучение, ресурсы для роста потенциала, защиту! Вам и вашей семье, — его взгляд скользнул по их скромной одежде, — будет обеспечено достойное содержание».
Отец, до этого сиявший от гордости, нахмурился. Он шагнул вперед, заслоняя дочь.
«Благодарим за предложение. Но моя дочь добьется всего сама. Мы справимся своими силами».
Улыбка незнакомца не дрогнула, но в глазах что-то проскользнуло — холодная искра раздражения.
«Силами? — он мягко переспросил. — Силами терранта второго ранга и… — его взгляд снова презрительно скользнул по Марку, — …и бездаря? Вы отказываетесь от покровительства клана Волковых?»
«Мы отказываемся от подачек, — твердо сказал отец. — Моя дочь не будет разменной монетой в ваших играх».
«Вы наверное не понимаете, о чем я говорю. Я поясню. Клан уже сейчас начнет давать вашей дочери элексиры, которые будут укреплять ее формирующиеся магические каналы. Когда ей исполнится 18 лет и дар окончательно активируется, она сразу сможет перескочить на 3 этап первого ранга. Это огромный скачек в ее возрасте! Первые месяцы и годы для одаренного это возможность заложить могучую основу! И вы отказываетесь от этого дара?»
«Я все ясно понимаю, — проговорил отец. — Но мое решение не измениться. Нам ничего не нужно».
Незнакомец медленно кивнул.
«Как пожелаете. Но учтите… Империя защищает несовершеннолетних одаренных лишь до восемнадцати лет, до того момента, когда они официально имеют право начинать свое развитие. После этого… мир становится жестоким и несправедливым местом для одиноких талантов. Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении».
Он развернулся и ушел, оставив после себя не радость, а давящее чувство опасности.
Марк сглотнул ком в горле, глядя на улыбающееся лицо сестры на фотографии. Тогда, в пылу гордости, они не до конца поняли всю тяжесть этой угрозы. Но вскоре они все осознали…
С тех пор их жизнь превратилась в ад. Сначала — «приглашения». Раз в месяц приходили вежливые письма от клана Волковых, каждое настойчивее предыдущего. Потом — «несчастные случаи». Отца чуть не придавило сорвавшей с цепи лебедкой на работе. Лизу чуть не сбил на тротуаре внедорожник с тонированными стеклами. Они жили в осаде, надеясь лишь на защиту Имперского закона, который действительно строго карал за давление на несовершеннолетних одаренных. Эти два года стали отсчетом времени до неизбежной катастрофы. И катастрофа пришла ровно в день ее совершеннолетия…
Он отвернулся от холодильника, не в силах больше смотреть. Его чашка с лапшой стояла на столе, остывшая и противная. Но сейчас его мутило не от нее.
Финансовый расчет, холодный и беспощадный, пронесся в его голове. Клан оплатил клинику на год вперед. С момента аварии прошло полгода. У него было еще полгода до окончания оплаты. Шесть месяцев, чтобы найти два миллиона кредитов — именно столько стоил год содержания в «Светлом пути» — или смотреть, как его сестру переведут в обычную клинику для простолюдинов, где она не протянет и недели.
Его жалкие заработки, даже с ночных смен на котловане, были каплей в море. Он копил каждую копейку, отказывая себе во всем, но сумма росла чудовищно медленно. Он был муравьем, пытающимся в одиночку построить дамбу против океана. Парня душила невероятная злоба. Он был наследником величайшего знания, но не мог превратить его даже в грош. Память Кайрона бушевала в нем, требуя выхода, но он не видел пути.
Внезапно в тишине дома его слуха достиг навязчивый, повторяющийся звук. Тихий, но отчетливый — писк. Он замер, насторожившись, а после пошел на него. Звук доносился из его комнаты. Это был экран его старого коммуникатора, валявшегося рядом с кроватью. На нем мигал значок низкого заряда батареи. Просто писк разряженного аппарата.
Марк рухнул на кровать рядом с ним и закрыл лицо руками. Он был также пуст, как и его телефон. Одиночество навалилось на него всей своей тяжестью, физически давя на плечи. Он был так сильно, так отчаянно одинок.
И в этот миг полной безысходности, он увидел предмет, валяющийся на краю его стола. Он протянул к нему руку и взял его. Это был магнит. Дешевый, покрашенный в золотистый цвет
