Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта
– Не спешите, а-а!
– Я ведь так и не получил ответа на свой вопрос.
И, резко приблизившись, он схватил меня обеими руками, как будто ждал этого момента. До чего же противная была у него на губах ухмылка! Она словно говорила, что ему нравится сложившаяся ситуация. Я не секунду зажмурилась, но снова открыв глаза, с облегчением обнаружила, что пока еще не в воде. Я собиралась спросить, что с ним сегодня такое, но здесь был кое-кто еще, шокированный не меньше меня.
– Снова… снова плишел!
– А?
– Блатик-импелатол снова плишел! Опять сдесь!
У сидевшей в корзинке Ханиэль весь пух встал дыбом, и ее неумолимый гнев начал заполнять пространство. Все ее друзья уже давно разбежались, но она, даже оставшись в полном одиночестве, была полна решимости защищать меня.
– С-смотлите! Ханиэль его сейчас как следует отлугает!
Конечно, малышка не смогла сделать больше двух шагов. Она прижалась к собаке и резко помахала крыльями Ласиду, чтобы тот увидел. Неизвестно, сделала ли она это потому, что стала намного ближе ко псу, или же потому, что так сильно ненавидела своего старшего брата.
Я быстро потянулась за корзиной:
– Малышка, что случилось?
– Мама.
Она взяла меня за руку и заплакала. Казалось, Ханиэль мужественно пыталась защитить меня, но едва я заключила ее в объятия, как у нее уже не хватило сил сдержать скопившиеся эмоции:
– Хнык… Ы-ы-ых… Б-б-блатик-импелатол… маму в воду толкнул!
– Что?
Это вовсе не так.
Однако Ханиэль была уже слишком взволнована, поэтому память ее действовала избирательно:
– Он хотел столкнуть маму Ханиэль в осело!
– Нет. Мы просто искали учителя Даррена.
Я быстро зашептала в уши Ханиэль, чтобы успокоить малышку, одновременно не дав Ласиду услышать наш разговор. Но он не был достаточно тактичен, чтобы сохранять дистанцию, и очень скоро вмешался:
– Что с ней не так?
– Ваше величество.
Независимо от того, насколько сильно рыдала Ханиэль, для него она была всего лишь пищащим птенцом. Взирая на дрожащего лебеденка, он резко поднял свои густые брови:
– И отчего у тебя такое слабое тело! Разве так ты не заставишь Кэтрин беспокоиться еще сильнее?
– Блатик-импелатол отвлатительный!
– …
Я молча сглотнула слюну, застряв между молотом и наковальней.
Что ж, Ласид – он-то вел себя по своему обыкновению, но вот Ханиэль выглядела крайне серьезной… Обычно слова старшего брата ее пугали, но сейчас она прикладывала громадные усилия, чтобы держать глаза открытыми, и в этот момент была как никогда очень на него похожа:
– Блатик-импелатол улодливый!
– Ч-что?
Нет, я, конечно, понимаю твои чувства, но разве это не перебор?
Мне хотелось уговорить ее принять факты, отбросив в сторону ненависть, но дух Ханиэль уже был вдребезги разбит. Лапки малышки дрожали, и она произнесла самую оскорбительную лексику, которую знала в свои три годика:
– Ты отвлатительный, если дласнишь маму Ханиэль! Уситель Таллен сказал, что тот, кто дласнит длусей, отвлатителен!
– Твоя дочь снова плохо себя чувствует? Но почему?
– И в самом деле…
Ну, она говорит, что ты уродливый. Считает тебя отвратительным.
– Что она сейчас сказала? Нет, почему она так себя ведет?
Ласид, который, покачав головой, переформулировал свой вопрос, выглядел теперь весьма встревоженным. Подобное поведение ему вовсе не было свойственно, тем не менее сейчас он, похоже, был весьма чувствителен к кому-то столь незначительному для него, как этот лебеденок.
– Что за извращенное суждение имеет обо мне эта птица…
– Все вовсе не так.
– Кэтрин.
– Мама!
– …
Какое облегчение: они не смотрят друг на друга! Но оба сейчас смотрели на меня, одинаково слегка наклонив головы влево. Более настойчивым, конечно же, был Ласид. Пока малышку всю трясло, его лицо медленно и неуклонно приближалось:
– Послушай, ты не собираешься объяснить…
– Ваше величество, выглядите великолепно сегодня!
Доченька, прости!
Я крепко зажмурилась и закрыла глаза Ханиэль ладонью:
– Это не мои слова, а ее.
⁂
– Ханиэль, ты сердишься?
– Блатик-импелатол не великолепный.
– Сердишься, значит.
– Сталший блатик не великолепный. Нет. Ни капли. Ненавизу.
Мы уже давно вернулись во флигель, а Ханиэль все продолжала бормотать эти слова, словно заклинание, избегая моего взгляда. Должно быть, я плохая мать, раз хочу укусить ее раздутые щечки, полные гнева?
– У меня не было другого выбора. Ты же видела. Братик Ласид проделал такой путь, чтобы увидеться с Ханиэль.
– Он плишел не к Ханиэль.
– Что? А к кому тогда?
– Хм…
Ханиэль, которая все это время дулась, моргнула своими круглыми глазками. Сейчас, с этими дрожащими на глазах слезами, она выглядела почти как я.
– Что такое? Тебе грустно?
– Мама – это мама Ханиэль, да?
– Да. Конечно.
Ханиэль встала между моими ногами, а я наклонилась и взъерошила ее белые перья. Мне показалось, что теперь я поняла, что именно ее так сильно беспокоит.
– Моя малышка волнуется, что мама подружится с братиком-императором?
– Да.
– Ох. Было бы из-за чего так плакать…
Я улыбнулась, вытирая слезы на ее щеках. Как ей, должно быть, страшно было наблюдать, что ее мама часто встречается со старшим братом, которого она ненавидит. Мне тоже было грустно, потому что я слишком хорошо понимала эти чувства.
– Не волнуйся, я никуда не уйду. Я мама Ханиэль.
– А что, если блатик-импелатол плодолзит плосить вас об этом?
– Такого не будет. Зачем его императорскому величеству это де…
Я пыталась сказать, что такого просто не может быть, но ни с того ни с сего закусила губу. Мне хотелось заверить малышку, что старший брат был рядом с ней, а не со мной, в то время как я для него всего лишь предлог, чтобы найти ее. Но мой язык застыл, словно его накачали препаратом для местной анестезии.
– Мама.
– А, в любом случае мама не может уйти. Впредь я должна оставаться на озере.
И я, подняв встревоженную Ханиэль на руки, легла вместе с ней на спину. Это я должна была плакать при мысли о том, что в будущем моя крошка оставит меня, но для нее на моих губах всегда должна была быть улыбка.
– Навесно?
– Да. Навечно.
– Но посему?
Видимо, поскольку я не настаивала на обратном, ее еще сильнее начал интересовать этот вопрос.
– Посему мама должна оставаться на осере?
– Маме здесь нравится. Тут мой дом, меня никто не ругает, у меня здесь много друзей и…
В отличие от тебя, меня нигде не ждет семья, и нет того, кто попросил бы меня уйти с ним.
Размышляя над словами Ханиэль, я поняла, что никто никогда не просил меня об этом. А поскольку я была проклята черной магией и было неизвестно, когда заклятие будет снято, я считала само собой разумеющимся, что останусь здесь навсегда.
И внезапно мне стало любопытно… Что бы я почувствовала, если бы кто-то протянул мне руку и предложил пойти с ним?
– Хм… Но в любом случае давай не будем говорить твоему старшему брату, что он уродлив.
– Посему? Он не улодливый?
– Да, он не уродлив.
По человеческим меркам.
Если бы ее старший брат был уродлив, то Ханиэль, как его родственница, вероятно, до самой смерти носила бы статус незамужней девы. Но я-то прекрасно знала, что в будущем моя принцесса станет просто красавицей и будет счастлива с прекрасным сказочным принцем.
«Однако даже если и так…»
Может ли она быть красивее своего старшего брата? Сколько бы я ни задавала себе этот вопрос, это по-прежнему казалось мне невозможным. А самая большая проблема заключалась в том,
