Ночная охота - Александра Кристо

Сайлас разжал объятия лишь на секунду, чтобы дотронуться до моей щеки и убрать волосы с лица, а потом пробежать пальцами по губам.

Он поцеловал меня, и от его прикосновений дрожь в конечностях исчезла. Я готова была навечно остаться в его руках, будь у нас такая возможность. Когда наши губы сливались воедино, казалось, что все остальное в этом мире переставало существовать.

Я отстранилась от него, глубоко вздохнув.

– Атия, – сказал Сайлас. – Ты стала Богиней.

Я прикусила губу, не понимая, что он имел в виду – дело в силах Исорропии, которые проникли внутрь меня?

– А с остальными все в порядке? – начала я с более простого вопроса.

– Как мило с твоей стороны вспомнить и о нас, – тряхнув головой, ответил Тристан.

– Нет, правда, я думал, она никогда этим не поинтересуется, – с усмешкой добавил Силлиан.

Я подняла глаза и почувствовала большое облегчение, увидев их живыми, невредимыми и больше не хватавшимися за шеи. Не считая пары царапин и синяков, друзья выглядели хорошо.

Я оценила остальной ущерб. Вокруг нас осталось больше дюжины горок пепла. На их месте еще недавно стояли воины, которых испепелила вспышка света, посланная Имерой.

– Что здесь случилось? – спросила я. – Это Имера?

– Ее больше нет, – ответил Сайлас. – Силы Богини обрели свой первозданный вид, в котором пребывали задолго до того, как принять ее облик. Наш мир уже давно не нуждается в эгоистичных Богах. Они позабыли о необходимости направлять и объединять своих созданий. Вместо этого Боги превратились в вечно готовых вмешаться родителей, не уважающих свободную волю своих детей. Нашим мирам станет лучше без угрозы от таких, как они.

Фирия закрепила свой лук на спине, сохраняя невозмутимость перед лицом новой силы, которую она, без сомнения, чувствовала во мне.

– Это называется справедливостью, – подытожила она.

Фирия приблизилась к телу погибшей сестры, где, словно страж, уже стояла Лахи. Богиня Печали так и лежала на земле, и Лахи протянула руку, чтобы прикрыть ей глаза. Последнее прикосновение перед вечным покоем.

Опустившись на колени рядом, Фирия роняла свои горячие красные слезы, струившиеся по разгоряченным щекам.

Тентос прокашлялся, не давая собственной печали, поблескивающей в глазах, пересилить себя. Он пристально смотрел на меня.

– Что произошло между тобой и Исорропией? – спросил он, недоверчиво сжимая косу в руках.

– Исорропия, – быстро повторила я, – проникла в мое сознание и вынудила меня узреть худшие из моих кошмаров.

Я устремила взгляд на Сайласа, вспоминая его заколдованный образ, столь грубый и ранящий, лишенный той морщинки озабоченности между бровей, что проявилась сейчас.

– Но я справилась, – заверила я Тентоса. – И восстановила силы. В ответ я сумела явить Богине ее собственные страхи. И уничтожила ее.

– Ты не уничтожила ее, – возразил Тентос. – Похоже, ты поглотила ее. Стала ею.

– Во мне нет ничего от Исорропии, – резко возразила я.

Да как он смел даже предполагать подобное после всего, через что мы прошли?

– Он имел в виду, что Исорропия была внутри тебя, когда умерла, – мягко объяснил Сайлас. – Но вместо того, чтобы вернуться в мир, как случилось у остальных Верховных Богов, ее силы остались в тебе. Теперь ты обладаешь новой магией, Атия. Ты порождение монстров и Богов.

Я сглотнула, осознав тот груз, что неожиданно лег на мои плечи.

Значит ли это, что мне придется остаться в Оксении и управлять ей? От одной этой мысли я почувствовала кислый привкус во рту. Сколь бы прекрасным ни был этот мир, я не хотела быть запертой в нем, да и не считала, что Оксении нужен новый правитель.

– Мы не знали, что и думать, когда ты потеряла сознание, – сказал Тристан, остановив поднимавшуюся во мне панику. На лбу у него залегла морщинка тревоги. – Подозревали, что она вселилась в тебя, но потом у тебя потекла кровь.

Он кивнул на мою грудь, и я, прижав руку, с удивлением обнаружила, что кровь высохла.

– По сути, Сайлас вылечил тебя, – пояснил Силлиан. – Не то чтобы это важно теперь, когда ты стала Богоподобной, но его слезы состоят из той же воды, что и Река Вечности. Они и вернули тебе бессмертие.

Сайлас нахмурился в ответ:

– Пожалуйста, не говори так.

Я громко и долго смеялась, услышав это.

Что бы ни сулили мои новые способности, кое-что я знала наверняка: больше никаких проклятий и попыток скрыться от монстров, чтобы вернуть силу. Никаких Богов, рассказывающих мне, кем я могу стать, и решающих судьбу за меня.

Я взяла Сайласа за руку.

Мне хотелось о многом ему сказать, но в тот момент в голову пришел единственный вопрос.

– Ты плакал обо мне?

– Ты не приходила в себя, – мягко сказал он. – Даже после исцеления. И я подумал, что…

Он запнулся, не сумев даже закончить предложение.

– Мы так волновались, – признался он.

– Говори за себя, – буркнул Тентос. Он наконец опустил косу. – Я держался идеально хладнокровно.

Сайлас закатил глаза.

– С тобой все в порядке? – спросил он. – Чувствуешь разницу теперь, когда все твои силы вернулись? И когда Баланс… Гм-м… Внутри тебя?

Я помедлила с ответом.

Восстановиться в иллюзии Исорропии – дело одно, а вновь ощутить себя в реальном мире, с бессмертием под кожей и всеми возвратившимися способностями – совсем другое. Я пробудилась. Как будто всю мою жизнь до этого я ходила во сне, а сейчас наконец смогла все разглядеть и прочувствовать.

Моя кровь искрила, а порталы, неугомонно возникавшие внутри, манили меня дерзнуть и отправиться в любой мир, стоило лишь захотеть. Но эти желания перебивал знакомый запах. Страх.

В конце концов, я оставалась Нефасом.

Я сконцентрировалась на Тентосе. Мои глаза впились в Бога Смерти, пробиваясь глубоко внутрь в поисках страхов, живущих в нем.

– Эй, довольно, – оборвал Тентос, выставив руку в качестве барьера и отступая назад. – Даже не думай вытворять подобное, когда мы стали такой отличной командой.

Я с ухмылкой взглянула на Сайласа:

– Мои силы и вправду вернулись.

Он заправил прядку волос мне за ухо:

– Очень заметно.

Я сглотнула и задала вопрос, которого так боялась:

– А твои?

Когда Сайлас кивнул, я не была уверена, что чувствую – облегчение или смятение. Он наконец узнал, кто он такой, и имел все возможности поступить по велению сердца вместо того, чтобы оставаться в плену проклятия родителей. Сайлас был свободен от них.

Но что это значило для нас?

Я вгляделась в его новый облик. В то, какой холеной и гладкой выглядела его кожа, оттененная отголосками дневного света, созданного его матерью. Казалось, даже