Короли небес - Ричард Нелл

Оско почувствовал, как железные прутья его тюрьмы становятся ещё крепче, до сих пор не уверенный в том, сможет ли он перехитрить этого человека и его империю.

– Да, император, полностью.

– Великолепно. Служи мне верно, генерал, в этой войне и следующей, и сможешь подняться до невероятных высот. Я давно мечтал о мезанитском патриархе, которому смогу доверять. На западной окраине империи мне нужны только верные солдаты. Как Мезаном будут управлять, какие законы и обычаи будут в нём царить – до этого мне дела нет, покуда соблюдается учение Жу. Ты меня понял?

Оско изо всех сил старался унять бешеный стук сердца. Ах ты подлый манипулятор, подумал он, зная, что всё это может быть ложью: раз награды раздаются так легко, с той же лёгкостью их могут отнять.

– Понял, император.

– Хорошо. Тогда отправляйся в свой новый дом вместе с семьёй и моим благословением. Ах, какое будущее тебя ждёт, как я тебе завидую! Впервые прочитать слова Жу – это словно заново родиться, не так ли?

– Надеюсь, император. Благодарю за вашу щедрость. Я ваш вечный слуга.

Ижэнь хлопнул рукой по трону, и Оско почувствовал, как вздрогнул зал. Было ли это выражением гнева, веселья или знаком расходиться, никто не знал. Оско не шевелился, понимая, что император управляет через страх и хаос и что большая часть этого ночного представления предназначалась не ему. Он чувствовал упрёк и, возможно, насмешку каждый раз, когда произносилось слово «генерал» – неважно, в контексте отказа, обещаний или просто обращения. Всё это было игрой, и Ижэнь двигал фигуры.

Но сейчас Оско не было до этого дела. Он втихаря взглянул на жену и увидел, что на ней то же праздничное платье, что было на ней в их первую встречу. Сейчас она стала старше, немного суровее, но не менее красивой. Она что-то держала на руках, и, хотя он не мог разглядеть, он знал, что это их дочь.

– Приступайте к докладу! – рявкнул Ижэнь уже совершенно иным тоном. – Я же сказал прийти после того, как уйдёт мой гость, нет? Чего вы ждёте? Очередного гонга? Идите, генерал Харкас, идите, идите! Наслаждайтесь новым домом! А остальные – занимайте свои места! Неужели вы хотите лишить своего императора сна?

Оско коснулся лбом пола и, опустив глаза, попятился к выходу. Лига следовала за ним, копируя его движения. Затем они вместе оказались в коридоре.

Он жестом указал на дальнюю дверь и слугу, который явно их ждал, чтобы сопроводить. Они шли бок о бок, едва смотря друг на друга в освещённой уличными фонарями темноте. Молча они прошли через Императорский квартал мимо указателей, обозначавших королевские владения, к большому поместью с землёй, садами и слугами.

Оско знал, что это бывший дом казнённого генерала. Их проводник вручил ему ключ.

– Он редко когда вам понадобится, господин, – сказал он. – У каждого входа вас будет ждать слуга.

– Благодарю. – Оско не поклонился, поскольку наранийцы его ранга не кланялись слугам. Он сам открыл дверь и пригласил Лигу войти.

Когда они как будто бы остались одни, Лига взглянула на него, но он покачал головой. Почти все дома богатых наранийцев были построены по одному принципу. Он повёл её прочь от открытых коридоров и просторных комнат с их бесконечными дверями и шкафами вниз по лестнице в подвалы, уже заполненные бочками и чанами. Даже здесь было небезопасно. Позже Оско пройдётся по дому и проверит каждую стену и половицу на наличие тайных комнат, но пока что сойдёт и так. Он повернулся и встретился с Лигой взглядом.

Окольцевавшая их усталость требовала внимания, как налитый синяк, в глазах притаилась настороженность, порождённая предательством. И всё же, по большому счёту, они оставались теми же, что и прежде. Каждая мышца в теле Оско требовала приблизиться к ней, каждая частичка его плоти и крови отчаянно хотела заключить её в свои объятья.

Очень осторожно он протянул руку и коснулся её лица, а затем погладил копну тёмных кудрей дочери.

Лига тепло улыбнулась и сдержала влагу, выступившую на глазах. Он не увидел ни малейшего намёка на осуждение ни за его слова императору, ни за многочисленные неудачи, из-за которых они оба оказались здесь. Она поддержала его, показала свою верность, понимание – и всё это без единого слова.

Он наклонился и очень нежно поцеловал её в губы, а затем почувствовал, как она дрожит, прижавшись к его груди. Учитывая обстоятельства, подумал он, это было обоснованно. Он не отпускал её, пока она сама не отстранилась.

– Это твоя дочь, муж. – Её голос не дрогнул. – Я назвала её Сабиной.

Оско преклонил колени, и они вместе молча помолились о её здоровье. По обычаю он мог изменить имя или даже отказаться от ребёнка, поскольку ему принадлежали и жена, и дети.

– Её плоть – моя плоть, – произнёс он одобрительно, как предписывал ритуал.

Сабина пошла в мать, если не считать мрачного взгляда, унаследованного от Оско. Она, казалось, хмурилась, словно спрашивая, когда он намерен как следует позаботиться о её будущем. Эта мысль тяжело легла на плечи Оско, и он задумался, а чем он вообще обязан этой девочке и даже своей жене помимо того, что он должен сделать для своего народа. Неужели преданность Лиги не стои́т для него выше нужд тех, кто его предал?

Он посмотрел на храбрую женщину рядом с собой, которая делала то, что было нужно Мезану, и понял, что знает ответ.

– Да унаследует она силу своей матери, – сказал он, – и выносит достойных, отважных сыновей.

Они вместе держали на руках свою дочь, и Оско понял, что ничего не изменилось. Им придётся смириться с этой чужеземной властью, которая, вероятно, не будет свергнута ещё на протяжении целого поколения. Если так, они научат своих детей мечтать о свободе и говорить правду, сокрытую за ложными словами, сказанными врагу.

– Мы должны завести ещё детей, и как можно скорее, – сказала Лига, касаясь его руки. Оско почувствовал, как его каменная выдержка едва не треснула от радости из-за того, что она его понимает. Он взял её за руку и вывел свою семью из-под чужой земли в замысловатую тюрьму, ведя её вверх по лестнице в спальню, где они положили ребёнка в свежеприготовленную люльку. Жену он уложил на кровать рядом.

Оско потерял дом и семью, но у него всё ещё была идеальная жена, не считая ее красоты. Когда она разделась и он смотрел на неё, чувствуя ноющую