Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни
– Это не сработало, Селеста, – говорю я.
– Конечно, не сработало, – смеется она. – Миранда – дура, если на что-то надеялась.
– Почему ты так говоришь? – потрясенно спрашиваю я. Неужели всем, кроме меня, было так очевидно, что Мэтью – лжец с почерневшим сердцем? Боль разрывает мне грудь. Я до сих пор не могу поверить, как быстро подпала под его чары.
– Миранда знает, что зов сирены не действует на мужчин, которые уже влюблены, – поясняет Селеста, прежде чем разразиться аплодисментами в честь чудесной маленькой ведьмочки, стоящей в хвосте парада со своими родителями. Если моя сестра и замечает, что я запнулась, то никак не реагирует. Толпа на обочине разделяется: одни люди собираются на площади, другие возвращаются домой.
– Может, пойдем назад? – предлагает Селеста, укладывая Мерлина в свою корзинку. – До вечера еще много чего нужно сделать.
Я едва ее слышу. В последние несколько дней все новые откровения сваливаются мне на голову так быстро, что я за ними не поспеваю. Прошлой ночью я ворочалась с боку на бок после того, как выгнала Миранду из своего коттеджа. Прокручивала в голове каждое взаимодействие, которое у меня было с Мэтью, снова и снова анализируя слова и поступки. Хрустальная тыква, мой вырезанный коттедж, ночь нападения адских гончих. Я была так уверена в его чувствах. Но Миранда пошатнула это убеждение, а признания Мэтью практически уничтожили его. По его собственному признанию, Мэтью является верным последователем Короля, Что Внизу. И он напал на мою сестру.
«Потому что она причинила тебе боль», – напоминаю я себе. И Мэтью вчера не просто признал свою вину, он также предложил то, что выглядело искренним советом и предупреждением. А еще сказал мне, что любит меня. Если Селеста права, то…
Нет. Я не могу попасться в ловушку слабой надежды и позволить обмануть себя еще раз. Будь я ему небезразлична, он бы сказал мне правду до того, как Миранда вытянула ее из него силой. И он мог бы остаться, мог бы объясниться, но Мэтью скрылся в тенях, как только его разоблачили.
– Кейт? – окликает Селеста после того, как мы некоторое время идем в молчании. – Ты в порядке?
Я потираю висок, яркий солнечный свет усиливает внезапную головную боль.
– Миранда не упоминала об этом, – говорю я наконец.
– О чем? – наклоняет голову Селеста.
– Вот это, про влюбленных. Она сказала, что только мужчины без сердца, мужчины, неспособные к преданности, могут противостоять зову сирены.
Селеста сердито фыркает и что-то бормочет себе под нос.
– Ей, безусловно, за многое придется ответить, Кейт. Но я знаю: она сильно переживает из-за того, что произошло.
– Ей плохо, потому что она выступила против более сильного колдуна и проиграла. Мне ее не жаль, – парирую я в ответ.
– Я и не говорю, что ты должна ее простить, Кейт, – нетерпеливо огрызается Селеста. – Делай что хочешь – это твой день рождения. Я просто сообщаю тебе как сторонний наблюдатель, что сегодня утром она сожалела.
Я не отвечаю, и мы идем в тишине. Несколько раз на обратном пути в особняк Селесту останавливают ее почитатели. Она сияет при каждом взаимодействии, упиваясь их обожанием. Я слишком погружена в свои мысли, чтобы уделять кому-либо из них много внимания.
Когда мы входим в поместье, Мерлин выпрыгивает из корзины Селесты и начинает носиться по первому этажу – по пути, который он проделывал тысячи раз. Порой я забываю, как сильно он, должно быть, скучает по простору этого дома.
В открытой прихожей играет мамина пластинка на Хеллоуин. Я смотрю в сторону большой гостиной и с удивлением замечаю, что двери широко распахнуты, а вся мебель убрана. Поворачиваюсь к Селесте, приподняв брови.
Она пожимает плечами.
– Мне стало скучно, и я решила с этим разобраться.
Сестра избегает встречаться со мной взглядом, и я подозрительно щурюсь. Она вовсе не из тех, кто занимается домашними делами от скуки.
– Хочешь чего-нибудь выпить на кухне? – мило предлагает она, прежде чем я успеваю надавить на нее сильнее.
– Тебе не кажется, что еще немного рановато? – подозрительно спрашиваю я, когда мы проходим мимо столовой и кладовой.
– Уже за полдень. – Она пожимает плечами и ведет меня на кухню.
Распашная дверь захлопывается за нами, и Селеста торжественно оборачивается, взволнованно глядя на меня.
В центре мраморного островка, на бабушкиной черной ажурной подставке для десертов стоит главный торт в мире. Мамин лучший хеллоуинский торт. Она готовила его для меня только на тринадцатый и восемнадцатый дни рождения, потому что на него уходила уйма труда. Слои шоколадно-яблочного бисквита с пряностями и горьковато-сладкий ганаш между ними полностью покрыты глазурью из арахисового масла, а сверху посыпаны соленой карамелью в качестве финального штриха. Даже простые смертные, которые пробуют повторить этот пирог, в конечном счете наполняют его какой-то магией, поскольку он отнимает так много времени и усилий. Ведьма, которая знает, что делает, может легко одарить удачей и защитой на целый год того, кто съест первый и последний кусочек. Не говоря уже о том, что это невероятно вкусно.
– С днем рождения, Кейт, – робко произносит Миранда из угла кухни. Она одета в платье цвета морской волны в стиле ампир с высокой талией, а ее правая рука обмотана и закреплена на импровизированной перевязи, которую Миранда смастерила из дизайнерского шарфа Селесты.
– Мы все успели! – весело хлопает в ладоши наша младшая.
– Как вы умудрились? – с благоговением спрашиваю я. Миранда начинает отвечать, но Селеста перебивает ее.
– Мы трудились над ним всю прошлую ночь. Ну, я трудилась, пока Миранда разбиралась с… делами, – говорит она, указывая на безвольно висящую руку старшей. – А потом она настояла на том, что сделает все остальное, пока я отвлекаю тебя все утро. Разве я плохо сыграла свою роль, Миранда? – мило спрашивает Селеста.
– Очень хорошо, дорогая. – Миранда улыбается, затем поворачивается ко мне. – Нам требовалось убедиться, что у тебя будет торт на твой тридцать первый день рождения.
У меня сжимается горло и болезненно щиплет в глазах. Они не только отдали мне эту невероятную дань уважения, но и кухня сияет чистотой, что само по себе является еще одним чудом.
– Может, поедим? – предлагает Селеста. Она хватает подставку для торта и несет ее в уголок для завтрака, где уже разложены и дымятся три тарелки с макаронами.
– Спагетти «Раскрой свои секреты»? – с удивлением спрашиваю я Миранду, разглядывая политую густым мясным соусом лапшу. Это был один из лучших маминых рецептов и один из немногих, которому она научила моих сестер.
Миранда кивает.
– Да, но я не добавила корень таро, так что блюдо безопасно. Никаких разглашений секретов, даю слово, – уверяет она.
– Ой, ты же знаешь, мне было бы все равно, даже если бы ты его и добавила, – заявляет Селеста, наматывая макароны на вилку. – Я за весь день съела лишь миндальный кекс и арахисовую булочку. Я в отчаянии. – Она отправляет в рот приличную порцию и счастливо вздыхает. – Обожаю солененькое, – говорит Селеста с набитым лапшой ртом.
Мы с Мирандой смеемся и следуем ее примеру. Первый кусочек маминых спагетти всегда самый вкусный. Знакомые ароматы критского орегано и темно-опалового базилика поражают меня немного сильнее, чем я ожидала. Я смотрю на своих сестер. Их глаза затуманиваются, когда наши взгляды встречаются. Мы впервые едим это блюдо с тех пор, как умерла наша мама.
– Спасибо тебе за это, Миранда, – тихо говорю я, откладывая вилку. – Вышло восхитительно.
Она мычит в знак согласия.
– А вкусно, не так ли? Не совсем, как у мамы, но все равно прилично.
Тень ностальгической улыбки украшает ее лицо, когда она откусывает еще. Селеста игнорирует нас обоих, продолжая жадно поглощать свою порцию.
Как только наши тарелки пустеют, Селеста убирает посуду и с большой помпой ставит праздничный торт в центр стола.
– А теперь помни: тебе нужно съесть первый и последний кусочек, чтобы удача подействовала, – хихикая, говорит младшая, отрезает огромный кусок торта и протягивает мне тарелку.
– Не думаю, что
